Военная ветка

[Железный дорожник]

Добавлю, что эсминцы этого типа завершили первую русскую революцию 1905-1907 годов. Главным героем стал миноносец "Скорый".

ДАЛЬНЕВОСТОЧНЫЙ БУРЕВЕСТНИК

История Российского Военно-Морского Флота неотделима от истории борьбы трудящихся России за свержение самодержавия, гнета помещиков и капиталистов. С особой силой эта связь выявилась в 1905-1907 годы, когда повседневная работа, проводившаяся партией большевиков на флоте, вызвала бурный рост революционного сознания военных моряков.
Первым массовым выступлением на флоте стал подвиг матросов-черноморцев, поднявших в июне 1905 года революционный флаг на броненосце «Князь Потемкин-Таврический». Менее чем через полгода вспыхнуло восстание на крейсере «Очаков», затем оно перекинулось на Балтику, где «к восстанию зовущий...» алый стяг был поднят на крейсере «Память Азова». Наконец революционная волна докатилась до Дальнего Востока: в октябре 1907 года там начались события, центром которых стал миноносец «Скорый».

* * *

Раннее утро 17 октября. В городе и порту тишина и безлюдье. Тускло мерцают редкие фонари, да порой слышится мерный цокот копыт казачьего разъезда. Тревожно. В бухте Золотой Рог у стенки строительного порта замерли узкие стальные тела миноносцев. На кораблях идет обычная приборка перед подъемом флага. Вдруг со стороны моря из предрассветной мглы выплыла лодка - на веслах двое штатских, на корме женщина. С дежурного миноносца «Бодрый» раздался зычный окрик командира, капитана 2-го ранга Кураша:
- На лодке! Ворочай обратно! Иначе прикажу стрелять!
- Хорошо, уйдем! Уйдем! - ответил звонкий женский голос и затем громче, что было мочи:
- Эй, на «Скором»! Дома ли Пойлов! - И лодка неспешно направилась мимо плавучих доков и крейсера «Аскольд» в глубь бухты, скрываясь за пеленой тумана.
На «Скором» у иллюминатора в носовом кубрике стоял крутолобый коренастый унтер-офицер. Это ему, Якову Пойлову, минно-артиллерийскому содержателю корабля и члену боевой организации революционеров, был адресован возглас. Яков узнал этот голос - он принадлежал Марии Масликовой, одной из немногих уцелевших руководителей военно-партийной организации. Непонятная для посторонних фраза означала, что пробил долгожданный час восстания.
Пойлов постоял у иллюминатора еще с четверть часа, затем достал из матросского рундука завернутый в промасленную тряпицу револьвер, проверил барабан и взвел курок. Сунув наган за поясной ремень и прикрыв его робой, Яков направился к командирской каюте. У двери Пойлов прислушался, постучал и, услышав: «Войдите!», распахнул дверь каюты. Перед ним стоял щеголевато одетый, уже готовый к подъему флага командир «Скорого» капитан-лейтенант Штер.
- Во имя революции, умри! - на одном дыхании выкрикнул Пойлов и в упор трижды выстрелил в офицера. Тот рухнул на пол каюты. Яков бросился к трапу, но дорогу ему преградил мичман Юхневич. Пойлов, не целясь, выстрелил, офицер упал... Выскочив на палубу, Пойлов в несколько прыжков оказался на ходовом мостике и вновь трижды выстрелил - для посвященных это было сигналом к началу восстания.
- Товарищи! - закричал Пойлов, обращаясь к матросам на миноносцах и на стенке порта. - Постоим за себя, довольно нам терпеть, довольно нас дурачили... Присоединяйтесь, скоро придет 12-й полк, все готово... Братцы, присоединяйтесь к нам...
Сейчас же с лодок и по сходням с берега на палубу «Скорого» поднялись вооруженные матросы и рабочие. Одной из первых на палубе очутилась Мария Масликова. На мачте «Скорого» взвился алый стяг. Почти одновременно красный флаг был поднят на мачте «Сердитого» и на миноносце «Тревожный».
Восставшие, стараясь не допускать излишнего кровопролития, дали возможность офицерам и примкнувшей к ним чести команды покинуть свои миноносцы. Но, уходя с «Бодрого», командир Курош стал стрелять в Пойлова, который был на «Скором». Завязалась перестрелка, в которой Курош был убит, а командир миноносца «Сердитый» Васильев тяжело ранен.
На «Сердитом» не оказалось ни воды, ни угля, ни провизии, и революционные моряки вынуждены были покинуть его. Этим тут же воспользовались те, кто не примкнул к восставшим. Они захватили миноносец и спустили красный флаг.
Вскоре группой, которую возглавил матрос Черепанов, на захваченном миноносце «Тревожный» был арестован и заперт в каюте командира лейтенант Оводов, у которого предварительно изъяли ключи от патронных погребов. Удачное начало воодушевило матросов. Они расставили вооруженные посты из надежных людей и отвели «Тревожного» от стенки. Комендорами был даже дан выстрел из носового орудия по зданиям порта...
Но затем обстановка изменилась: на середине бухты машинная команда «Тревожного», подстрекаемая кондукторами, разобщила штурвал с рулем и сумела вывести корабль к противоположной стороне бухты, управляя им лишь с помощью винтов. В итоге он уткнулся кормой в угольную площадку. С другой стороны бухты появился миноносец «Грозовой»; приблизившись к «Тревожному», он открыл по нему орудийную стрельбу. Восставшие были вынуждены оставить «Тревожный». Последним покидал корабль Черепанов. Но уйти ему не удалось: его сбили с ног, связали и затем выдали властям.
Узнав о восстании, комендант крепости генерал Ирман отдал приказ: «Минами и артиллерийским огнем с остальных судов потопить мятежные миноносцы. Командиру 12-го Восточно-Сибирского полка оказать необходимое содействие в подавлении мятежа. Крепостным батареям изготовиться к действиям против флота».
Во Владивостоке было объявлено осадное положение, к порту стягивались армейские части и полевая артиллерия.
Революционные моряки и рабочие возлагали большие надежды на самый сильный после крейсера «Аскольд» корабль флотилии - канонерку «Маньчжур»: матросы этой лодки накануне событий клятвенна заверяли, что они будут на стороне народа. Но когдо настал час выбора, взять в руки оружие они не решились. Правда, проявили твердость и мужество, дважды отказавшись стрелять по «Скорому». Даже прибытие на «Маньчжур» командира владивостокского военного порта Ферзена не повлияло на решение матросов. Пришлось командиру канлодки капитану 1-го ранга Радену приказать встать к орудиям и пулеметам офицерам и кондукторам.
Между тем революционный экипаж «Скорого», возглавляемый Пойловым и Масликовой, делал все возможное, чтобы придать движению широкий размах и наступательный характер. Передав по семафору призыв матросам и солдатам присоединиться к ним, моряки «Скорого» качали готовиться к сражению. Первым делом, несмотря на начавшийся обстрел,восставшие направили «Скорый» к казармам, надеясь привлечь к активной борьбе солдат и матросов. С красным флагом на мачте и андреевским на корме «Скорый» шел в глубь бухты, ведя яростный огонь на оба борта из орудий, пулеметов и винтовок. Комендорам «Скорого» удалось повредить казармы стрелкового полка, дом губернатора, здание военно-окружного суда, помещения мастерских порта.
Но одного героизма команды было явно недостаточно для успешного развития восстания. Решили с боем прорываться в море и по примеру потемкинцев уходить в один из иностранных портов.
Однако попытка выйти из бухты не удалась, и «Скорый» вынужден был принять неравный бой, окруженным со всех сторон. С обоих берегов по нему вели огонь стрелки, крепостная и полевая артиллерия, а с моря - канонерская ледка «Маньчжур», миноносцы «Смелый», «Грозовой» и «Тревожный». В общей сложности восставшему кораблю противостояло 28 орудий, 10 пулеметов и два полка стрелков.
Более часа продолжалось героическое сражение. «Скорый» был буквально изрешечен снарядами. Три из них один за другим попали в кочегарку и машинное отделение, вызвав взрыв парового котла. Мало кто из кочегаров и машинистов уцелел в раскаленном аду... Были убитые и раненые и среди палубной команды. Самой тяжелой для экипажа утратой стала гибель Якова Пойлова.
Ведя неравный бой, команда «Скорого» поначалу еще надеялась на помощь с берега. Но верные правительству войска действовали без промедления: они оцепили флотские казармы. Нашлись, правда, смельчаки, стрелявшие по офицерам, руководившим обстрелом миноносца, но помощь такого рода повлиять на события не могла...
На исходе боя одним из разорвавшихся снарядов заклинило руль «Скорого». Корабль круто развернуло к набережной, и он приткнулся к берегу между зданиями Окружного и Военно-Морского судов.
Когда на миноносец ворвались жандармы и солдаты стрелкового полка, первой, кого они увидели, была тяжело раненная Мария Масликова. Удар жандармского приклада оборвал ее жизнь.
Вскоре во владивостокском нелегальном журнале «Восход» появился бесхитростный рассказ очевидца тех трагических событий: «Солдаты озверели. Связанных матросов они били прикладами, добивали раненых, издевались над убитыми, попирая их ногами, следуя во всем своему начальнику, который не решался сражаться с живыми, проявляя свою храбрость над убитыми и ранеными, топча их ногами и ударяя нагайкой; но и с живыми обращались не лучше, чем с мертвыми, когда их, связанных, сводили с миноносца, солдаты подгоняли их прикладами, а упавших топтали ногами».
Только шестерым революционерам со «Скорого» удалось скрыться. Их спрятал рабочий Крюков. Через несколько дней всю шестерку удалось переправить на пароходе в Маньчжурию.
17 октября, сразу же после подавления восстания, Владивосток был объявлен на осадном положении. В городе начались массовые обыски и аресты. Комендант крепости закрыл Народный дом, большую часть газет, выслал из Владивостока ряд «вредных лиц», а также «безработный и беспаспортный люд». В тот же день по приказанию коменданта крепости работы в порту были закрыты и все рабочие рассчитаны.
Дознание и следствие было возложено на военного прокурора Приморского края генерала Игнатьева. По окончании следствия Военно-Окружному суду было предано 115 человек из состава минного батальона и 135 матросов
Сибирского флотского экипажа и судовых команд.
Уже 22 ноября 1907 года суд вынес приговор первой группа из 60 матросов, непосредственно участвовавших в восстании на «Скором»: к смертной казни - 20 человек, к бессрочной каторге - троих, а остальным суд определил в общей сложности 196 лет каторги и 42 года заключения в арестантских ротах.
Очевидцы расправы над революционными матросами рассказывали впоследствии, что ночью часть моряков Сибирского экипажа разбудили и приказали одеться, а затем вывели на плац и повели и месту казни осужденных. Там уже стояли столбы - по количеству приговоренных, перед каждым столбом была вырыта свежая яма.
Скоро привезли осужденных. Некоторые из них пели революционные песни. На смертников надели белые саваны и привязали к столбам. Перед ними выстроили взвод 12-го полка... Офицер внимательно оглядел подневольных свидетелей казни и предупредил, что за сочувствие экипаж может постичь та же участь. Прозвучал смертный приговор и команда: «На изготовку!» Офицер взмахнул шашкой, раздался залп...
Восстание на «Скором» стало последним вооруженным выступлением первой русской революции 1905-1907 годов. Несмотря на героизм матросов и рабочих, оно завершилось неудачно, и залпы «Скорого» стали прощальным салютом революционным бурям. Впрочем, расставание с ними оказалось недолгим. До исторического выстрела «Авроры» оставалось всего десять лет...

П. ВЕСЕЛОВ

ЭСМИНЕЦ "СКОРЫЙ"

В русском флоте название «Скорый» носили 11 кораблей и судов различных классов - парусные линейные корабли, фрегаты, пароходы, тендер, катер и миноносец.
Последним название «Скорый» носил эскадренный миноносец самой крупной серии судов этого класса, насчитывающей 26 единиц. Ее родоначальник - «Сокол», позже переименованный в «Прыткий», построен английской фирмой «Ярроу» по тактико-техническим заданиям, разработанным Морским Техническим Комитетом (МТК) морского ведомства.
После всесторонних испытаний «Сокола» высшие чины морского ведомства и ведущие морские инженеры пришли к однозначному выводу, что последующие суда следует строить на отечественных заводах, причем с более прочными корпусами и надежным отоплением котлов, вследствие чего проектное водоизмещение должно возрасти до 240 т.
С 1898 по 1902 год на верфях заводов Крейтона в Або и на Охте, Невском и Ижорском были подготовлены к сдаточным испытаниям все миноносцы улучшенного типа. Двенадцать из них - в разборном варианте - предназначались для отправки на Дальний Восток. Именно поэтому на них вместо 4 устанавливалось 3 котлоа, более подходящих по размерам для транспортировки на пароходах.
Опыты с нефтяным отоплением котлов, кстати, одни из первых в мировой практике, оказались неудовлетворительными, котлы пришлось переделать под уголь.
Представители Глазного управления кораблестроения бдительно следили за постройкой миноносцев, в процессе которой по мере необходимости исправляли огрехи и промашки. Так, на Невском заводе капитан 2-го ранга А. Муравьев, обращая внимание на недостаточную прочность корпусов, писал: «Погоня за скоростью хода отучила нас от мысли, что миноносец должен быть судном, обязанным выдерживать шторм». Далее он отмечал, что атаковать неприятельские броненосцы надо в такую погоду, когда качка будет мешать им вести точный артиллерийский огонь, указывал на возможность применения в качестве главных двигателей турбин, дающих значительную экономию массы при резком росте мощности, и в связи с этим предлагал усилить корпуса.
По настоянию МТК масса кораблей была увеличена на 12 т, что позволило сделать листы обшивки в средней части 6 - 7,5 мм, в оконечностях - 4,5 - 6, палубного настила - 4,5 - 7,5 и карапасной палубы - 4,5 мм. При некотором усилении поперечного набора полное водоизмещение достигло 258 т, а скорость полного хода, по расчетным данным, должна была составлять не менее 26,5 узла, что и подтвердилось сдаточными испытаниями.
В течение 1899 и 1900 годов миноносцы в разобранном виде были доставлены на пароходах Добровольного флота в Порт-Артур. В начале 1900 года на полуострове Тигровый Хвост приступили к строительству крытого эллинга, рассчитанного на одновременную сборку трех единиц. В первую очередь велись работы над миноносцами Невского завода, доставленными в лучшем состоянии и более полной комплектности.
11 апреля 1900 года состоялась официальная закладка «Баклана», переименованного через несколько дней в «Кондор» (с марта 1902 года - «Решительный»). На воду его спустили уже через три с половиной месяца. Постройка остальных продвигалась крайне медленно, так как детали корпусов и механизмов за время перевозки морем и «хранения» под открытым небом в Порт-Артуре покрылись ржавчиной. Сборка продукции Ижорского завода считалась «постройкой заново», и не случайно - некоторые детали были либо сильно испорчены, либо их приходилось изготовлять на месте. Испытания «Решительного» начались в октябре 1901 года и продолжались до лета следующего года. В 1902 году испытания прошли еще два корабля Невского завода, а в 1903-м - три «невских» и три «ижорских». Работа над последними тремя завершилась в 1904 году, уже после нападения японцев на Порт-Артур.
В ходе войны выяснилось, что прочность корпусов и непотопляемость миноносцев довольно высокие: при подрыве на минах они, как правило, оставались на плаву. Хуже обстояло дело с энергетическими установками: почти каждый выход в море сопровождался поломкой механизмов.
В боях с многократно превосходящими силами противника героически погибли «Стерегущий» и «Страшный», подорвались на минах и были затоплены своими командами в конце осады Порт-Артура «Сторожевой», «Разящий», «Стройный» и «Сильный». 31 июля 1904 года японцы захватили «Решительный», посланный в нейтральный порт Чифу для передачи сведений о ходе боевых действий. В том же порту в ноябре был затоплен «Расторопный». Остальные четыре в конце осады крепости прорвали блокаду и были разоружены до конца войны, а после ее окончания вошли в состав Сибирской флотилии.
Эскадренный миноносец «Скорый» (первоначальное название «Перепел») имел следующие тактико-технические данные: при стандартном водоизмещении 240 т его длина составляла 58 м, ширина чуть более 5,5 м и осадка 2,5 м. В двух кочегарках размещалось восемь котлов. Две вертикальные машины тройного расширения могли развивать общую мощность 3800 л. с., что позволяло двигаться со скоростью до 27 узлов. Артиллерийское вооружение состояло из одного 75-мм орудия, установленного в носу, и трех 47-мм пушек по бортам и на корме. Минных аппаратов было два: оба в диаметральной плоскости на поворотных щитах.
«Скорый» с начала войны с Японией входил в состав второго отряда миноносцев 1-й Тихоокеанской эскадры и выполнял при обороне Порт-Артура самые разнообразные боевые задачи: нес дозорную и разведывательную службу, неоднократно вступая при этом в бой с японскими кораблями, обстреливая занятое врагом побережье, тралил неприятельские и ставил свои мины.
Однажды, выйдя в море на задание, «Скорый» не смог выполнить его из-за светлой ночи. В два часа после полуночи он встретился с японскими кораблями. Те приняли его за своего и, вступив ему в кильватер, провожали до Порт-Артура. «Скорый» же, пытаясь завлечь японцев к батареям, не увеличивал ход. У самой гавани он, показав опознавательные, дал полный вперед. В это время береговые батареи открыли по вражеским миноносцам шквальный огонь. Те, получив несколько попаданий, разом отвернули в море.
20 августа «Скорый» поставил на обычных путях патрулирования неприятельских кораблей 16 мин. На одной из них на следующий день взорвался японский эсминец «Хаядори».
19 декабря, накануне сдачи крепости, «Скорый» успешно прорвал блокаду, прибыл в Чифу, где и разоружился.
Именно на нем 17 (30) октября 1907 года вспыхнуло революционное восстание.
Во время гражданской войны и интервенции 1918-1922 годов «Скорый» был в числе кораблей, захваченных белогвардейцами и японцами. После освобождения Дальнего Востока авторитетная комиссия морских специалистов освидетельствовала миноносец и пришла к однозначному мнению, что он полностью утратил боеспособность.

Ф. НАДЕЖДИН

ТАКТИКО-ТЕХНИЧЕСКИЕ ХАРАКТЕРИСТИКИ МИНОНОСЦА «СКОРЫЙ»
Стандартное водоизмещение, т - 240
Длина, м - 58
Осадка, м - 2,5
Количество котлов - 8
Скорость, узлов - 27
Вооружение:
75-мм орудие - 1
47-мм пушки - 3
7,62-мм пулемет - 2
минные аппараты - 2
Силовая установка - две вертикальные машины тройного расширения
Общая мощность, л. с. - 3800

[Клепиков Дмитрий]

ПОСЛЕДНИЙ БОЙ «СТРАШНОГО»

«Страшный» — один из большой серии миноносцев с хорошо запоминающимся четырехтрубным силуэтом, построенный Невским заводом. При водоизмещении 240 т его длина составляла около 58, ширина чуть больше 5,5 и осадка 3,5 м. В двух кочегарках размещались восемь котлов. Две вертикальные машины тройного расширения могли развивать общую мощность 3800 л. с., что позволяло развивать скорость до 26 узлов. Артиллерийское вооружение миноносца состояло из одного 75-мм орудия, установленного на носу, и трех 47-мм пушек, поставленных по бортам и на корме. Минных аппаратов было два: носовой и кормовой — оба на поворотных щитах.

Командиром «Страшного» был назначен только что произведенный в капитаны 2-го ранга сорокалетний Константин Константинович Юрасовский, который прибыл из Кронштадта в Порт-Артур в день начала войны, 9 февраля 1904 года. Немногим раньше инженером-механиком миноносца стал Павел Михайлович Дмитриев. Это под его руководством собирались и испытывались машины, так безотказно работавшие в бою. За две недели до начала войны штурманским офицером на «Страшный» был переведен двадцатилетний мичман Андрей Михайлович Акинфиев.

Последним из офицеров на эсминец пришел лейтенант Ермий Александрович Малеев, который стал исполнять на корабле обязанности артиллерийского и минного офицера. Он единственный из всех прослужил на Дальнем Востоке несколько лет и обладал боевым опытом.

...Вот уже несколько дней эскадра адмирала Того не показывается у мрачных берегов Квантуна. Только по ночам японские миноносцы снуют по рейду Порт-Артура, забрасывая его минами. По городу ползут слухи о скорой высадке японцев. В штаб адмирала Макарова поступают аналогичные агентурные сведения. Они подтверждаются телеграммой нашего консула из китайского порта Чифу, в которой говорится о скоплении японских транспортов с войсками в Корее.

Командующий флотом понимает, что, несмотря на урон, который понесла русская эскадра, высадку японцев допустить нельзя. Взвесив все «за» и «против», Макаров решает произвести в направлении островов Эллиот ночной поиск миноносцев для неожиданной атаки и уничтожения неприятеля. Если поиск даст благоприятные результаты, тогда весь флот выйдет в море и навяжет японцам бой.

12 апреля 1904 года восемь наших миноносцев, среди которых был и «Страшный», под брейд-вымпелами капитанов 2-го ранга Елисеева и Бубнова в сгущающихся сумерках вытянулись в две кильватерные колонны и взяли курс на острова Сапшантау.

Погода стояла тихая, ночь обещала быть темной. Но к 22 часам небо стало заволакивать, пошел моросящий дождь, перешедший затем в сильный. При такой видимости возникла угроза столкновения с противником лоб в лоб.

На «Страшном» приняты все меры предосторожности. Прислуга находится у заряженных орудий и торпедных аппаратов. Сигнальщики, рулевой и штурман мичман Акинфиев с напряженным вниманием всматриваются вперед.

К полуночи отряд вошел в группу островов. Мгла настолько сгустилась, а непрерывно ливший дождь образовал столь плотную завесу, что миноносцы едва различали друг друга.

В начале первого часа ночи видимость окончательно испортилась. Возникла реальная опасность заблудиться в островах. После переговоров со штурманом Юрасовский решил повернуть обратно и взял курс на Порт-Артур.

Около двух часов ночи сигнальщики со «Страшного» заметили в море отличительные огни и силуэты шести судов. Это могли быть свои, но с таким же успехом и чужие. Юрасовский решил выждать, не теряя корабли из виду. Едва лишь забрезжил рассвет, на «Страшном» подняли позывные. В тот же миг с кораблей, обрисовавшихся в редеющем тумане, грянул залп. Сомнений не оставалось: впереди были враги. Четыре японских миноносца и два двухтрубных крейсера, развернувшись веером, начали осыпать «Страшный» градом снарядов.

Силы были неравны. Отчетливо сознавая это, Юрасовский приказал развить самый полный ход и открыл огонь по японским кораблям. Оставалась слабая надежда прорваться в Порт-Артур, и командир «Страшного» решил использовать этот шанс. Однако на стороне противника было и численное преимущество, и превосходство в мощи артиллерийского огня, и большая скорость хода.

Японцы настигали «Страшный». Первым же шестидюймовым снарядом, попавшим в миноносец, был убит Юрасовский, уничтожено носовое орудие. Крупнокалиберные снаряды японских крейсеров быстро разрушали миноносец, но его машины, несмотря на отдельные повреждения, продолжали работать на полную мощность. «Страшный», не меняя курса, по-прежнему шел на прорыв. Комендоры продолжали вести огонь.

Лейтенант Малеев, принявший командование миноносцем, энергично распоряжается действиями команды. Его видят повсюду — то на корме, то на носу. Напряжение боя заставляет его забыть о себе. Пораженный осколком, падает мичман Акинфиев; все меньше и меньше остается боеспособных людей.

Малеев, улучив удобный момент, посылает из носового аппарата торпеду в японский крейсер. На «Страшном» раздается громкое «ура!». Цель поражена. Крейсер осел на корму, запарил и отстал. На помощью нему подошел другой. Положение значительно улучшилось. Теперь только четыре вражеских миноносца преследуют русский корабль.

Воодушевленный успехом, бросается к кормовому аппарату минер Черепанов, но в этот момент торпеда взрывается в аппарате от попавшего в нее снаряда. Результаты взрыва ужасны. Палуба проломлена и исковеркана. Убита почти вся прислуга торпедного аппарата и кормового 47-мм орудия. Разворотило цилиндры обеих машин и перебило главную паровую магистраль. Взрывом убит инженер-механик Дмитриев. Оставшиеся в живых машинисты и кочегары вышли наверх и приняли участие в бою, заменив у орудий убитых и раненых.

Истекающий кровью мичман Акинфиев укладывал в мешок секретные карты и сигнальные книги, чтобы бросить их за борт. Но неприятельский осколок попал мичману в голову. Работу закончил рулевой Баракович.

Японские корабли подошли к стоящему миноносцу на расстояние 70-80 м и стали расстреливать его в упор.

Лейтенант Малеев, убедившись, что спасения и помощи ждать неоткуда, что минуты «Страшного» сочтены, отдает последний приказ: «Погибнем, но не сдадимся!» Подбежав затем к пятиствольной митральезе, снятой в свое время с японского брандера, Малеев открыл беглый огонь по неприятелю, разбив мостик одного японского миноносца и разворотив трубу другого. Но спасения уже не было: «Страшный» начал быстро погружаться и в 6 час. 15 мин. утра пошел ко дну. Бой продолжался без малого полтора часа.

Внезапно японские миноносцы прекратили огонь и начали спешно отходить: со стороны Ляотешаня шел полным ходом русский корабль. Это был крейсер «Баян», спешивший на помощь. Но над «Страшным» уже сомкнулись волны. Удалось поднять из воды только пятерых матросов...

В память о героической гибели миноносца и в честь доблестно погибших при исполнении долга командира и офицеров корабля их именами были названы четыре новых миноносца: «Страшный», «Капитан Юрасовский», «Лейтенант Малеев», «Инженер-механик Дмитриев».






Автор: П. ВЕСЕЛОВ

[Клепиков Дмитрий]

«ВЗРЫВ» — ПРАЩУР РУССКИХ МИНОНОСЦЕВ

Идея создания минного катера принадлежит выдающемуся русскому флотоводцу и и ученому С. О. Макарову. Во время русско-турецкой войны 1877—1878 годов он, Получив в командование пароход «Великий князь Константин», снабдил судно быстроходными катерами с буксирными минами. Ими в ночь на 26 января 1878 года на Батумском рейде был атакован и потоплен большой турецкий сторожевой пароход.

С появлением на флотах самодвижущихся мин, или, как мы сейчас говорим, торпед, паровые катера превратились в миноноски и блестяще доказали свою практическую пригодность в бою. Их водоизмещение не превышало 25 т, мощность двигателей — 250 л. с., скорость — 16 узлов. Они были вооружены одним торпедным аппаратом в носу и 1—3 легкими пушками. Хотя миноноски имели палубу, их мореходность была ограничена. Из-за этого они не могли удаляться от своих баз.

В конце 70-х годов в России в виде эксперимента был спроектирован более крупный корабль этого класса с высокими мореходными качествами и увеличенной автономностью плавания. Этот корабль, названный «Взрыв», был спущен со стапелей завода Берда в Петербурге в 1878 году. Водоизмещение корабля составляло 134 т, мощность машины — 800 л. с., скорость хода — 15 узлов. Предназначенный для минных атак против одиночных неприятельских судов в открытом море, «Взрыв» послужил прообразом более поздних миноносцев. Корабль имел стальной набор, медную обшивку подводной части корпуса и был разделен водонепроницаемыми переборками на несколько отсеков.

После успешных испытаний «Взрыва» на Невском, Путиловском, Ижорском и других русских судостроительных заводах, а также по заказу на зарубежных верфях были построены десятки миноносцев водоизмещением 90—150 т, со скоростью хода 20—25 узлов. Они имели один носовой неподвижный торпедный аппарат, один или два поворотных торпедных аппарата на верхней палубе и две 37-мм пушки. Более крупные миноносцы этого периода были вооружены двухтрубными торпедными аппаратами на верхней палубе и двумя 47-мм пушками.




1. Подводный торпедный аппарат, 2. Крышка торпедного аппарата, 3. Шпирон, 4. Носовая фигура, 5. Бушприт, 6. Вентиляционный дефлектор с флюгером, 7. Шпиль, 8. Люк, 9. Фок-мачта, 10. Иллюминатор, 11. Люк для погрузки торпед, 12. Рулевая рубна с выносным штурвалом, 13. Машинный те-леграф, 14. Дымовая труба, 15. Кожух котельного отделения, 16. Вентиляционный дефлектор, 17. Кожух машинного отделения со световым люком, 18. Грот-мачта, 19. Тамбур схода, 20. Световой люк, 21. Запасной штурвал, 22. Гребной винт, 23. Руль.

Автор: А. ВЕСЕЛОВСКИЙ

[Железный дорожник]

Весьма грусное фото Виталия Костриченко. Сделанно оно в Севастополе в 2003 года. В этом же году судно комплексного снабжения "Березина" (в правом нижнем углу фото) - судно уникальное для ВМФ нашей страны - уйдет на слом в Алиагу.

[Клепиков Дмитрий]

ПОДВИГ «СЛАВЫ»

Это было в августе 1915 года. Шла первая мировая война... Летом того года немецкие войска вышли к Рижскому заливу. Для содействия своей армии их флот 19 июля получил приказ прорваться в Рижский залив. Предвидя это, русские выставили минные заграждении в Ирбенском проливе. Эскадренный броненосец «Слава», четыре канонерские лодки, четыре подводные лодки и минный дивизион во главе с «Новиком» вошли в Рижский залив.

Для прорыва туда немцы сосредоточили мощный флот.

«Слава» была броненосцем старого додредноутного типа, в бою в открытом море против дредноутов она не имела никаких шансов на успех и даже не смогла бы от них уйти.

8 августа 1915 года немецкий флот начал прорыв через Ирбенский пролив.

Впереди шли тральщики, чтобы сделать проходы в минных полях. Русские канонерки и миноносцы пытались помешать им, но под огнем немецких броненосцев вынуждены были отойти. Тут им на помощь вышла «Слава». «Эльзас» и «Брауншвейг» с расстояния 88 кабельтовых открыли по ней огонь. Трудно было сражаться «Славе» с германскими броненосцами: на их стороне численное превосходство и большая дальнобойность артиллерии. Минное заграждение не позволило «Славе» сблизиться с противником. Но русские моряки не отступили. Командир «Славы» капитан I ранга С. С. Вяземский нашел оригинальный выход. Затопив три бортовых отсека, он создал кораблю крен в три градуса. Это увеличило дальнобойность орудий главного калибра на 8 кабельтовых.

Бой «Славы» с двумя немецкими броненосцами длился 1 час 48 минут. «Слава» дала по противнику 16 залпов главным калибром, в то время как ее шестидюймовые пушки вели огонь по немецким тральщикам, не позволяя им тралить мины.

При прорыве через Ирбенский пролив немцы понесли значительные потери на минах: погибли два тральщика, подорвались крейсер и миноносец.

Для второго прорыва немцы сосредоточили еще большие силы. В отряд поддержки тральщиков были включены два дредноута. Эта операция началась 16 августа в 4 часа утра. Опять вперед устремились тральщики, за ними — миноносцы и крейсера.

«Слава» начала обстрел немецких тральщиков. Вражеские дредноуты «Позен» и «Нассау» вступили с нею в бой. Русский броненосец, умело маневрируя, не прекращал обстрела немецких тральщиков своим вспомогательным калибром. В то же время, опять затопив бортовые отсеки, «Слава» вела огонь главным калибром по немецким дредноутам. Вскоре немецкие тральщики покинули район минного заграждения. «Слава» в бою с германскими линкорами получила три попадания одиннадцатидюймовых снарядов. Первый снаряде попал в основание левой 6-дюймовой башни. Начался пожар. Боезапас, подготовленный для подачи к орудиям, чуть было не воспламенился. Но через 9 минут благодаря решительности командира башни и смелости ее личного состава пожар был потушен. Своевременное затопление погреба спасло корабль от гибели. Дважды в ходе боя выходило из строя рулевое управление броненосца. Но н здесь моряки «Славы» быстро устранили повреждения.

К 17 часам бой закончился и германские корабли отошли. «Слава» продолжала удерживать свою позицию. Для уничтожения броненосца немцы послали ночью два своих новейших эсминца — V-99 и V-100. На рассвете они встретили русский эсминец «Новик», который, вступив в бой, через десять минут добился трех попаданий в эсминец V-99. Уходя от преследования, V-99 попал на русские мины. После взрыва двух мин корабль погиб.

17 августа под давлением превосходящих сил противника русские вынуждены были отойти в Моонзундский пролив. Пользуясь отсутствием «Славы» и других русских кораблей, немцы протралили в Ирбенском проливе фарватер и вышли в залив. Эта операция обошлась им в два миноносца, три тральщика, и еще нескольких кораблей, подорвавшихся на минах. Долго оставаться в Рижском заливе германские корабли не могли.

Не имея баз снабжения и укрытых стоянок, опасаясь «Славы», стоявшей в Моонзунде, немцы вынуждены были покинуть Рижский залив в конце августа. Их наступление на Ригу окончилось неудачей: «Слава» помешала им. Германские войска заняли Ригу лишь спустя два года.

Осенью 1917 года германское командование начало операцию по захвату Моонзундских островов с расчетом входа в Рижский и Финский заливы. Немцы решили уничтожить русский флот и захватить Кронштадт и Петроград. Командование операцией было возложено на вице-адмирала Шмидта, имевшего теперь уже около 500 кораблей и судов, в том числе десять дредноутов.

В этот напряженный для России момент перед балтийскими моряками была поставлена важная задача — не пропустить германский флот в Финский залив.

8 октября был принят ряд важнейших решений по укреплению обороны Моонзундского архипелага. Утром 12 октября под прикрытием огня линкоров и крейсеров началась высадка немецких войск на остров Эзель. Это было началом Моонзундского сражения, вписавшего в боевую летопись русского флота немало примеров героизма балтийских моряков.

«Слава» трижды подверглась атакам немецких миноносцев, трижды их отбивала и вывела трех из строя. Во время боя на ней обнаружилась неисправность механизмов замков 12-дюймовой башни ввиду небрежной их выделки на заводе, когда осенью 1916 года на броненосце меняли артиллерию. Но, лишившись половины своих тяжелых орудий, «Слава» не вышла из боя: командир корабля Л. В. Антонов и комиссары Центробалта А. И. Тупиков и Н. Н. Зуев решили сражаться до конца.

«Слава» получила три попадания. Два снаряда разорвались ниже ватерлинии, сделав громадную подводную пробоину. Корабль принял более 1100-тонн воды, получил дифферент на нос 5 футов и крен в 8°.

Потом в «Славу» попали еще два снаряда, которые вызвали пожары. Благодаря смелости и настойчивости команды, они быстро были ликвидированы. Старшему трюмному механику Милавскому и его команде удалось, затопив отсеки противоположного борта, уменьшить крен до 4°. Центральный пост вышел из строя, и кормовая башня перешла на самостоятельный огонь.

Когда «Слава» получила еще два попадания, в кормовую кочегарку стала поступать вода: часть топок пришлось погасить. Крен затруднял управление, кораблем, но «Слава» продолжала вести огонь. Русские корабли отходили на север под непрерывным вражеским огнем. В 12 часов 50 минут немцы, наткнувшись на новое минное заграждение, прекратили огонь.

«Слава» села носом настолько, что Моонзундский канал уже пройти не могла. Командир принял решение затопить корабль на фарватере канала, тем самым закрыв врагам проход на север. Одновременно была дана команда подготовить корабль к взрыву. Команду «Славы» сняли наши миноносцы. В 13 часов 30 минут командир «Славы» застопорил машины и приказал зажечь фитили подрывных зарядов. Затем, обойдя палубы и убедившись, что никого из живых на корабле не осталось, Антонов последним сошел, на миноносец. В 13 часов 58 минут последовал взрыв. Прочно севшая на дно фарватера «Слава» горела до следующего утра. Немцы хотя и захватили Моонзундский архипелаг, но прорваться в Финский залив, к Петрограду, не смогли. Сделать это им не позволили стойкая оборона балтийцев и особенно мужество и героизм моряков броненосца «Слава».

Эскадренный броненосец «Слава»

Построен на Балтийском заводе в 1903 году.
Водоизмещение — 14826 т.
Вооружение — 58 орудий калибром от 12 дюймов до 37 мм и 4 торпедных аппарата.
Толщина бронирования 254 мм — 31 мм.
Экипаж — 825 человек.

Авторы: И. ИВАНОВ, И. ШМЕЛЕВ

[Клепиков Дмитрий]

ПОДВОДНАЯ ЛОДКА "ФОРЕЛЬ"

В 1903 году известная фирма “Крупп” по собственной инициативе—с целью заинтересовать правительство и в надежде получить выгодные военные заказы — построила по проекту испанского инженера Р. Эквилея первую в Германии подводную лодку. Фирма к тому времени не имела никакого опыта подводного кораблестроения, а Эквилей не относился к числу особо одаренных изобретателей, поэтому с технической точки зрения субмарина оказалась весьма заурядной. Она представляла собой маленький полуэкспериментальный кораблик водоизмещением в 17 т с одним электродвигателем в 65 л. с. и большой аккумуляторной батареей. На поверхности лодка ходила со скоростью 4,5 узла, под водой — 3,5 узла; могла погружаться на 30 м и удаляться от базы на 20 миль в надводном положении и на 18 миль под водой. Вооружение лодки состояло из двух наружных трубчатых торпедных аппаратов, без запасных торпед. Для сравнения отметим, что русская подлодка “Дельфин”, также 1903 года постройки, могла уходить от берега на 200 миль, а в подводном положении на 28 миль.

В январе 1904 года внезапной атакой Порт-Артура Япония начала войну с Россией. Довольно скоро стало ясно, что, будь в осажденной базе одна-две подлодки, противник не мог бы вести ее тесную блокаду. Однако к началу войны в русском флоте имелась всего одна субмарина — упомянутый “Дельфин”. Поэтому морское ведомство бросилось лихорадочно заказывать или покупать подлодки где только можно.

С этой целью в Германию выехал один из первых подводников России, командир лодки “Дельфин” капитан 2-го ранга Н. М. Беклемишев. 24 мая 1904 года он подписал контракт с фирмой “Крупп” на постройку трех лодок типа Е конструкции того же Р. Эквилея и предложил владельцу фирмы подарить экспериментальную субмарину в знак признательности за выгодную сделку. Получивший изрядную сумму русского золота Крупп не стал возражать, тем более что лодка уже сыграла свою роль “живой” рекламы.

Подлодку, получившую название “Форель”, погрузили на железнодорожную платформу, и 14 июня 1904 года она прибыла в Россию на станцию Либава. В сложившихся условиях “Форель” была достаточно ценным приобретением по следующей причине. Все уже имевшиеся и заказанные лодки при отправке на Дальний Восток даже на специальном железнодорожном транспорте требовали снятия большой части оборудования — фактически полуразборки. Это очень увеличивало срок приведения их в боеспособное состояние. Только одна маленькая “Форель” помещалась целиком на платформе и сразу по прибытии могла быть готова к действию. Поэтому 22 августа ее после нескольких пробных выходов в море и погружений первым же эшелоном отправили на войну.

29 сентября 1904 года “Форель” прибыла во Владивосток и сразу же вступила в строй. Хотя ей не пришлось сталкиваться с противником, она тем не менее сыграла важную роль — роль “психологического оружия”. Контр-адмирал русского флота Витгефт написал в 1900 году следующее: “Не давая еще вполне удовлетворительного результата в боевом отношении, подводная лодка, однако, является уже оружием, производящим сильное нравственное влияние на противника, раз он знает, что такое оружие имеется против него”.

В течение пяти месяцев “Форель” была способна производить только “нравственное влияние”, поскольку была... безоружной. Лодки отечественной постройки вооружались 38-сантиметровыми торпедами образца 1898 года. Германский “подарок” и строившиеся в Америке субмарины имели торпедные трубы калибра 45 см. Для них заказали 75 торпед фирмы Шварц-копфа марки В/50. Командир “Форели” просил выслать торпеды как можно быстрее, но из-за различных проволочек боезапас доставили только 29 марта 1905 года. До этого момента лодка несколько раз покидала базу и проводила холостые стрельбы. Совершила она и несколько боевых патрулирований, преимущественно в паре с “Дельфином”, так как последний нес на борту имеющиеся в достатке русские торпеды. Сам факт их выхода в море очень много значил в глазах неприятеля, который, конечно же, получил об этом информацию от своей агентуры. Японцы очень опасались подлодок. В апреле 1904 года при подрыве у Порт-Артура броненосцев “Яшима” и “Хацусе” вся эскадра долго и ожесточенно стреляла в воду, считая причиной гибели кораблей атаку субмарин. В июле 1905 года японские миноносцы встретили в устье Амура маленький “полуподводный катер” “Кета”, переделанный из подлодки Джевецкого 1881 года постройки, и быстро ретировались. Больше вражеские корабли в этом районе не появлялись.

Организационно “Форель” с 1 января 1905 года числилась в составе Отдельного отряда миноносцев Владивостокского отряда крейсеров. (Подлодки как класс кораблей были узаконены в русском флоте только с марта 1906 года.) Служба ее не изобиловала яркими страницами. С вступлением в строй новых лодок значение субмарины уменьшалось, и она все чаще оставалась на базе “в готовности к выходу”.

После окончания русско-японской войны прогресс в области подводного плавания стал намного интенсивнее, и в результате боевое значение “Форели” быстро сошло на нет. С началом первой мировой войны большую часть субмарин, доставленных в свое время на Тихий океан, отправили на другие театры военных действий, но “Форели” среди них не было.

В 1912 году заводу Ноблесснер в Ревеле заказали для Тихого океана 4 подлодки типа “Барс”, и одной из них присвоили имя “Форель”. Правда, постройка “тезки” очень затянулась, так как ее начали переделывать в минный заградитель, но так и не закончили, разобрав недостроенной.

Окончательная судьба первой “Форели” не совсем ясна. Известно, что корпус лодки сохранялся во Владивостоке еще во времена гражданской войны. По некоторым источникам, бывшая “Форель” в 1921 году была продана “правительством” промышлеленников Меркуловых маньчжурскому диктатору Чжан Цзолиню и разобрана на металл.

Подводные лодки в русско-японскую войну, по мнению многих офицеров того времени, спасли Владивосток от японского штурма. Значительный вклад в такой исход событий внесла и “Форель”.



Источник: журнал "Моделист-Конструктор"

[Клепиков Дмитрий]

ПОДВОДНЫЙ КРЕЙСЕР “ИСКРА”

Новые виды боевой техники, возникшие в годы первой мировой войны, произвели настоящую революцию в области военной стратегии. Мнения многочисленных авторитетов о характере будущей . войны подчас были настолько противоречивы, что под их влиянием в самых разных странах возникали оригинальные, порой даже невероятные концепции и проекты.

Одним из новых направлений военно-морской политики 20—30-х годов стало всеобщее внимание к подводным лодкам. Ошеломляющие результаты действия германских субмарин против торговых флотов Антанты вызвали переполох в штабах традиционных морских держав. Высказывались даже предположения, что в недалеком будущем корабли всех основных классов станут подводными! Впрочем, у столь неожиданного для адмиралов мнения имелись серьезные аргументы в свою пользу. Действительно, уже к 1918 году во флотах числились субмарины самых разных типов: мореходные и прибрежные, транспортные, противолодочные, минные заградители... Но наиболее перспективным казался класс океанских подводных крейсеров.

Появившиеся в 1916 году лодки этого типа быстро прогрессировали и достигли своего апогея во французском проекте “Сюркуф”. Этот бронированный гигант водоизмещением 3304 т (подводное —4381 т!) вступил в строй в 1934 году. Его вооружение включало два 203-мм орудия, 14 торпедных аппаратов с 32 запасными торпедами и даже гидросамолет. Несколько ранее в Англии построили подводный крейсер Х-1, несший четыре 152-мм пушки.

Идея создания океанской подводной лодки не осталась без внимания и в нашей стране. Уже в 20-е годы руководство Военно-Морских Сил РККА рекомендовало построить серию больших быстроходных субмарин, способных действовать совместно с эскадрой надводных кораблей.

Взяться за поставленную задачу вызвался инженер Остехбюро А. Н. Асафов. В середине 1930 года он заявил о готовности спроектировать подлодку с мощным вооружением (два 130-мм орудия и 6 торпедных аппаратов) и необычайно высокой скоростью надводного хода (23 узла). Для сравнения следует отметить, что уже строившиеся в то время лодки серий Д, Л и Щ не могли развивать более 15 узлов.

Асафов, по свидетельству современников (а частности, по мнению , будущего крупного кораблестроителя профессора С. А. Базилевского), был изобретателем-самоучкой. Он не имел ни достаточного специального образования, ни опыта самостоятельного проектирования кораблей. Главным его козырем считалась многолетняя работа в конструкторском бюро под руководством создателя первых русских субмарин И. Г. Бубнова.

Специалисты утверждают, что основой для “эскадренной лодки IV серии” (такое обозначение получила субмарина Асафова) послужил разработанный еще в 1914—1915 годах проект 950-тонной подлодки Бубнова. Разумеется, за прошедшие полтора десятилетия бубновские чертежи уже безнадежно устарели, однако Асафов пренебрег этим очевидным фактом, что и обусловило неудачу проекта в целом.

По замыслу конструктора, высокая надводная скорость лодки должна была достигаться тем, что ее корпусу придавались обводы... обычного миноносца! В результате высокий борт превращал субмарину в прекрасную мишень для артиллерии, а огромный запас плавучести (около 80%) увеличивал время погружения до трех минут. Кроме того, в проекте была сохранена принятая еще 15 лет назад глубина погружения (45 м), явно не отвечающая современным требованиям. Тем не менее проект подлодки IV серии был утверждён Реввоенсоветом СССР, и 21 мая 1931 года на Балтийском заводе в Ленинграде заложили головной подводный крейсер, а 19 декабря—еще два. Они получили названия в честь центральных газет: “Правда”, “Звезда” и “Искра”. Впоследствии к ним добавили и буквенно-цифровые обозначения: П-1, П-2, П-3 соответственно.

Уже в ходе строительства лодок с критикой проекта выступила группа опытных инженеров-кораблестроителей, в том числе конструктор первых трех серий советских субмарин Б. М. Малинин. Компетентная комиссия выявила многочисленные недостатки, вызвавшие необходимость переработки проекта. Так, ценой огромных усилий глубину погружения удалось довести до 60 м, сняв эри атом 800-сильный вспомогательный дизель-генератор. Главный калибр орудий уменьшили со 130 мм до 100 мм. Но наибольших затрат потребовала переделка носовой части корпуса, так как его чрезмерное удлинение при выстреле торпедой вызывало риск удара ее хвостовой части о волнорез.

Все это задержало достройку лодок Серии П. Первое пробное погружение “Правды”, состоявшееся 12 сентября 1935 года, стало уникальным в своем роде экспериментом: подлодку опустили в воду без экипажа на линях спасательного судна-катамарана “Коммуна”. “Правда” выдержала двухчасовое пребывание на глубине 72,5 м без остаточных деформаций в металлоконструкциях.

Однако ходовые испытания принесли новые неприятные сюрпризы. Вследствие малой осадки и большой длины корпуса гребные винты оголялись даже при относительно небольшом волнении. Это приводило к неровным нагрузкам на соединительные муфты валов, вызывавшим деформацию мест стыка деталей. После тщетных усилий исправить дефект решили обычные муфты заменить гидравлическими. Положение исправилось, но из-за проскальзывания муфт в масле скорость лодки, и без того уменьшенная за счет отказа от вспомогательного дизель-генератора, снизилась еще на 4 узла.

Зато другие недостатки — медленное погружение, плохая устойчивость на глубине — вообще оказались неисправимыми. Поэтому от дальнейшего строительства лодок серии П решили отказаться, а первые три зачислили 23 июня 1936 года в состав Балтийского флота в качестве учебных и опытовых кораблей.

Причины неудачи проекта первых океанских подводных лодок многие кораблестроители и морские историки видят в некомпетентности главного конструктора. У этого утверждения есть Свои основания. Действительно, Достаточно вспомнить атмосферу, царившую в нашей стране в начале 30-х годов. “Шахтинское дело” и другие показательные судебные процессы вызывали недоверие к старой русской интеллигенции. Неудивительно, что некоторые руководители судостроительной промышленности и Военно-морских Сил СССР начинали оценивать конструкторские кадры не по их профессиональным качествам, а по принципу: был или не был под судом или следствием? В этих условиях дилетант подчас оказывался в более выигрышном положении, чем знающий инженер с “сомнительным” прошлым.

В то же время объявить А. Н. Асафова единственным виновником неудовлетворительного проекта будет необъективно. Ведь следует помнить, что перед конструкторами стояла совершенна новая задача, необходимого опыта для решения которой не имелось ни у нас, ни за рубежом. (Кстати, упомянутые в начале статьи “Сюркуф” и Х-1 также оказались неудачными.) Диалектика учит: “отрицательный результат — это тоже результат”. И низкие тактические характеристики подлодок серии П вынудили советских кораблестроителей отказаться от ошибочных схем и заняться поиском новых решений. Может быть, именно в этом причина того, что преемница “Правды” — знаменитая крейсерская лодка типа К — стала одной из самых совершенных субмарин второй мировой войны.

Было бы несправедливым утверждать, что подлодки типа “Правда” состояли исключительно из одних недостатков. Хотя их скорость и оказалась меньше проектной, они тем не менее к моменту своего ввода в строй были самыми быстроходными в нашем флоте и развивали в надводном положении 18,7 узла (по другим данным — даже до 20,2 узла). Многочисленные клапаны кингстонов балластных цистерн управлялись электроприводом, что позволило достичь заметной экономии сжатого воздуха и уменьшения его запаса. Система привода оказалась довольно надежной, однако из-за своей сложности больше в отечественном подводном кораблестроении не повторялась. Еще одна интересная особенность лодок типа П — расположение шпангоутов: они охватывали прочный корпус снаружи. Это позволило сэкономить место для более удобного размещения внутренних отсеков.

Уже после ввода подлодок в строй их конструкция претерпела ряд усовершенствований и модернизаций. В частности, на них переделали башни главного калибра, так как при отсутствии центральной системы управления огнем наводчикам в башнях было трудно ориентироваться в бою, а комендорам — подавать снаряды. Поэтому башни срезали по высоте на одну треть вместе с крышей, и орудия оказались только в легком ограждении. Впоследствии подобная установка артиллерии практически без изменений перешла на крейсерские лодки XIV серии типа К.

Подводные лодки типа “Правда” оставили заметный след в истории Великой Отечественной. Им принадлежит первый опыт перевозки грузов в осажденные и блокированные военно-морские базы. В сентябре 1941 года П-1, взяв на борт около 20 т груза для осажденного гарнизона Ханко, под командованием капитан-лейтенанта И. А. Логинова вышла из Кронштадта. Однако до конечной цели она не дошла — очевидно, погибла на минах.

В октябре 1941 года совершила боевой поход П-2 под командованием капитан-лейтенанта И. П. Попова: она прибыла в Нарвский залив для обстрела занятого противником побережья. Два месяца спустя в сложных ледовых условиях подлодка доставила из Кронштадта в Ленинград 700 т топлива для электростанции, принятого в цистерны главного балласта. Задание было выполнено, но лодка за время перехода получила 14 пробоин от вражеских снарядов. После осмотра повреждений ее ремонт признали нецелесообразным. С субмарины сняли вооружение и все ценные приборы и поставили ее на консервацию. После войны бывшая “Звезда” некоторое время использовалась как опытовая лодка, а затем была сдана на слом.

Дольше всех прослужила П-3 (“Искра”). Правда, поначалу обстоятельства сложились для нее не слишком удачно: в сентябре 1941 года она, находясь в одном из кронштадтских доков, получила прямое попадание авиабомбы. После ремонта и некоторого усиления зенитного вооружения П-3 была включена в систему ПВО города на Неве, одновременно являясь зарядовой станцией: она заряжала аккумуляторы уходивших в боевые походы подлодок сберегая тем самым моторесурс их дизелей. В 1944 году бывшую “Искру” окончательно переклассифицировали в учебную лодку и передали Высшему военно-морскому инженерному училищу имени Ф. Э. Дзержинского. В конце 40-х годов П-3 исключили из списков флота и разобрали на металл.





Подводная лодка П-3 "Искра”:1 — форпик, 2 — цепной ящик, 3 — киповая планка с роульсами, 4 — торпедопогрузочный люк, 5 — кронштейн ограждения горизонтального руля, 6 — горизонтальный руль, 7—трос ограждения горизонтального руля, 8 — кнехт 53 крестовый, 9—спасательный буй, 10—утка, 11—крышка сходного люка, 12 — маховик кингстона главной балластной цистерны, 13 — якорный шпиль, 14 — стойка антенны, 15 — полотенце для аварийного подъема лодки, 16 — люк клапанов главного балласта, 17 — 100-мм пушка Б 24-2С, 18 — позиционная ватерлиния на рубке, 19 — релинги, 20 — пулемет "максим”, 21 — маховик кингстона орошения артиллерийского погреба, 22 — зенитный перископ, 23 — командирский перископ, 24 — выдвижная мачта, 25 — вывод выхлопных труб дизеля, 26 — кронштейн антенны, 27 — обтекатель антенны шумопеленгаторной станции, 28 — 45-мм полуавтоматическая пушка 21К, 29 — 37-мм автоматическая пушка 70К, 30 — кран-балка, 31 — ручная сирена, 32 — клапан дифферентной цистерны. А—рубка лодки после модернизации (1942 г.).

Автор: Ю. ОТРИШКО

[Клепиков Дмитрий]

ПОДВОДНАЯ ЛОДКА «МИНОГА»

Эта субмарина была одной из самых удачных лодок конструкции известного судостроителя Ивана Григорьевича Бубнова. К работе над «Миногой» он приступил еще во время русско-японской войны. Первоначальный проект лодки был рассмотрен и одобрен в Морском техническом комитете 20 сентября 1905 года. В ноябре того же года Балтийский завод обратился в Морское министерство с ходатайством о выдаче наряда на постройку лодки. Наряд был оформлен 9 февраля 1906 года, а 6 сентября состоялась закладка на стапеле. Постройка велась под непосредственным руководством И. Г. Бубнова. Не ставя перед собой цели спроектировать серийную лодку, он ввел в конструкцию «Миноги» несколько радикальных новшеств.

Существенным недостатком подводных лодок того времени было применение на них опасных в пожарном отношении бензиновых двигателей внутреннего сгорания взрывного типа; «Минога» же стала первой в мире субмариной с дизель-электрической установкой. Впервые в практике мирового кораблестроения на «Миноге» использовали концевые сферические переборки. Запас плавучести у нее был почти в три раза больше, чем у первой бубновской лодки «Дельфин». Хотя «Минога» и оставалась типично «бубновской» лодкой, она в то же время стала первой субмариной этого конструктора не с решетчатыми, а с более эффективными трубчатыми носовыми торпедными аппаратами и выносным пулеметом на ходовом мостике. Оригинальным у «Миноги», как и у всех лодок русского типа, было расположение цистерн главного балласта в оконечностях легкого корпуса, что позволяло значительно увеличить глубину погружения.

Длина подводной лодки составляла 32,6 м, ширина 2,75 и осадка 2,75 м. Надводное водоизмещение 123 т, подводное — 152, запас плавучести 24%. Суммарная мощность дизельной установки — 240 л. с., электромотора — 70 л. с. Скорость полного хода над водой — 11 узлов, подводного — 5. Дальность плавания экономическим ходом — 900 и 25 миль соответственно. Вооружение: два носовых трубчатых аппарата для торпед калибром 450 мм и один пулемет. Глубина погружения свыше 30 м. Экипаж 22 человека.

Следует отметить, что «Минога» была недостаточно мореходна. Недостатки были и у машинной установки лодки. На один и тот же гребной винт могли работать электродвигатель или кормовой дизель мощностью 120 л. с., или оба дизеля. Работа двигателей различной мощности на один гребной винт требовала устройства для изменения шага гребного винта. Привод этого устройства часто портился, что отражалось на скорости хода лодки.

Несмотря на указанный недостаток в силовой установке, постройка «Миноги» убедительно доказала, что отечественные морские инженеры занимают одно из ведущих мест в мировом подводном кораблестроении и являются подлинными новаторами, смело ломающими установившиеся взгляды и традиции. Спуск «Миноги» на воду состоялся 11 октября 1908 года.

7 июня следующего года лодка вышла на предварительные пробеги под дизелями в Морской канал, в начале июля ушла в Бьерке на заводские испытания, которые продолжались свыше двух месяцев, в сентябре проходили торпедные стрельбы, и, наконец, в октябре 1909 года «Минога» вошла в состав Морских Сил Балтийского моря.

Столь долгий срок постройки лодки был обусловлен отнюдь не промышленной отсталостью России, а происками закордонных недругов России.

За рубежом пристально следили за работой русских судостроителей и всеми способами старались помешать постройке подводного корабля. Особенную тревогу вызывало успешное применение на «Миноге» новых двигателей — дизелей. Во время монтажа механизмов на подводной лодке рабочие не раз находили в них битое стекло, песок и металлические опилки, подсыпанные вражеской рукой в расчете на неизбежную аварию. Но бдительность корабелов предотвращала катастрофу.

В марте 1908 года, когда приближался срок спуска лодки на воду, при загадочных обстоятельствах вдруг загорелась и была выведена из строя новая, приготовленная к установке на «Миноге» аккумуляторная батарея. Полиция в этом случае оказалась бессильной, и злоумышленников, совершивших поджог, так и не отыскали. Перед самым выходом «Миноги» в первое плавание 9 октября 1909 года в подшипниках силовой установки заметили наждак. Как сообщалось в донесении, «наждак был насыпан через трубы масленок весьма тщательно, так что наружных следов не было видно».

«Минога» до первой мировой войны считалась одной из лучших по боевой подготовке на Балтике. Так, в 1912 году она заняла второе место на торпедных стрельбах, добившись 8 попаданий из 20 выпущенных торпед. Лодка успешно участвовала в боевых действиях подводных сил Балтийского моря во время первой мировой войны. Ее экипаж особенно отличился при обороне Рижского залива в 1915 и 1917 годах, проявив при исполнении воинского долга подлинные мужество, отвагу и находчивость.

После многотрудной боевой работы во время империалистической и гражданской войн «Минога» в 1925 году была признана окончательно устаревшей и разобрана на металлолом.


Тактико-технические подводной лодки «Минога»

Водоизмещение, надв./подв., т — 123/152
Запас плавучести, % — 24
Длина, м — 32,6
Ширина, м — 2,75
Осадка, м — 2,75
Скорость хода, надв./подв., узл. — 11/5
Рабочая глубина погружения, м — 38
Вооружение — два носовых трубчатых торпедных аппарата и один выносной пулемет.
Силовая установка — два трехцилиндровых четырехтактных реверсивных дизеля с воздушным распылением топлива мощностью 240 л. с. и один электродвигатель мощностью 70 л.с.




1 — носовой горизонтальный руль глубины, 2 — наружная крышка торпедного аппарата, 3 — крышка носового торпедопогрузочного люка, 4 — шпигаты средних балластных цистерн, 5 — шпигаты для продувки балластных цистерн, 6 — перископ, 7 — клептоскоп, 8 — шлюпочный выстрел, 9 — шпигаты кормовых балластных цистерн, 10 — крышка кормового грузового люка, 11 — флагшток, 12 — кормовой горизонтальный руль глубины. 13 — грузовая лебедка, 14 — леерная стойка, 15 — шпиль, 16 — крышка погрузочного люка, 17 — входной люк, 18 — помещение команды, 19 — репитер штурвала, 20 — нактоуз. 21 — штурвал, 22 — входной люк, 23 — газовыхлопная труба, 24 — глушитель газоотвода дизелей, 25 — люк, 26 — буй. 27 — кормовая сферическая переборка прочного корпуса, 28 — руль направления, 29 — кормовая балластная цистерна (уравнительная), 30 — гребной вал. 31 — баллон со сжатым воздухом для продувки балластных цистерн, 32 — компрессор, 33 — дизель, 34 — аккумуляторные батареи, 35 — баллоны сжатого воздуха, 36 — баллон сжатого воздуха для продувки торпедных аппаратов, 37 — рундуки для личных вещей команды, 38 — компрессор, 39 — носовая сферическая переборка прочного корпуса, 40 — носовая балластная цистерна (уравнительная), 41 — механизм открывания крышки торпедного аппарата, 42 — трубчатый торпедный аппарат, 43 — ходовые огни, 44 — ограждение рубки, 45 — иллюминатор, 46 — запирающий механизм люка, 47 — скобтрап.

Автор: П. ВЕСЕЛОВ

[Железный дорожник]

[Железный дорожник]

7 декабря 1941 года японцы показали Соединенным Штатам "Кузькину мать" в полном смысле этого выражения. Результаты японского налета на базу в Перл-Харборе теперь уже всемирно известны. Далее - небольшая подборка фотографий, найденых в сети.

[Клепиков Дмитрий]

"КРАБ" ИНЖЕНЕРА НАЛЕТОВА

В самый разгар первой мировой войны, в июле 1915 года, у турецких берегов в районе Босфора стали появляться таинственные минные заграждения. Дозорные турецкие корабли и береговые наблюдательные посты в море никаких минных заградителей не обнаруживали. Мины продолжали появляться, вводя турок в заблуждение. В первых числах июля турецкие тральщики начали контрольное траление фарватеров у входа в Босфор. 3 июля 1915 года командующему турецким флотом доложили о полной ликвидации таинственного заграждения. Однако на следующий день на

«вытраленном» фарватере подорвалась возвращавшаяся в Босфор турецкая канонерская лодка «Иса — Рейс». И хотя она не погибла, турки были основательно взбудоражены: мины, поставленные с неизвестного корабля, затрудняли доставку морем угля и армейских соединений. Лишь через некоторое время, когда удалось наконец выловить одну из мин, турки поняли, что мины поставлены с подводной лодки специальной конструкции.

Мины были выставлены новым типом боевого корабля — первым в мире русским подводным минным заградителем. Этим заградителем был потаенный «Краб» инженера Налетова, заложенный в Николаеве в 1909 году.

За постановку этого заграждения командир лодки старший лейтенант Л. К. Феншоу был произведен в капитаны 2-го ранга, другие офицеры заградителя — П. А. Монастырев, В. В. Крузенштерн были тоже повышены в звании и получили георгиевское оружие, георгиевскими крестами и медалями был награжден почти весь экипаж заградителя.

За время войны «Краб» выставил не одно заграждение перед Босфором. 5 июля 1915 года германский крейсер «Бреслау», обходя заграждение, поставленное «Крабом», подорвался иа минах, поставленных в декабре 1914 года русскими надводными заградителями.

После своего первого похода заградитель выставил еще минное заграждение у Босфора для обеспечения безопасности перехода нового линкора «Императрица Мария» из Николаева в Севастополь. Летом 1916 года «Краб» вместе с подводными лодками «Нерпа» и «Тюлень», эсминцами «Пронзительный», «Гневный», «Беспокойный» и «Дерзкий» участвовал в постановке целого ряда новых заграждений у Босфора. Немцы и турки охотились за неуловимым заградителем с помощью самолетов, но потопить «Краб» они не смогли. 28 августа 1916 года заградитель два раза подвергался атакам с воздуха. В первый раз атаку помог отбить находившийся поблизости эсминец «Гневный», причем он попал снарядом в самолет, а в другой раз «Краб» успел вовремя погрузиться, и новая атака не удалась.

Из-за несовершенства керосиновых двигателей и неполадок в конструкции заградитель в конце 1916 года поставили на капитальный ремонт, но он так и не был завершен. Перед бегством из Севастополя в 1919 году английские интервенты затопили все находившиеся там русские подводные лодки, в том числе и «Краб». В 1935 году водолазам-эпроновцам удалось поднять его с глубины 50 м, и Налетов, живший тогда в Ленинграде, разработал проект восстановления и модернизации своего детища. Однако план его был признан нецелесообразным.

1 — флагшток, 2 — гюйс, 3 — леерные стойки, 4 — леера палубные, 5 — якорь Холла, 6 — клюз, 7 — клюзовая труба, 8 — якорная цепь, 9 — стопор Легофа, 10 — якорный шпиль, 11 — кнехты, 12 — пулемет, 13 — кран-балка, 14 — люк палубный, 15 — пушка, 16 — волнорез, 17 — иллюминаторы, 18 — рубка, 19 — скоб-трап, 20 — топовый огонь, 21 — нактоуз компаса, 22 — штурвал, 23 — телескопическая мачта, 24 — входной люк рубки, 25 — ввод антенн, 26 — перископ, 27 — верхний кильватерный огонь, 28 — спасательный круг, 29 — вентиляционная труба, 30 — антенна, 31 — выхлопная труба керосиновых двигателей, 32 — вентиляционная труба кормовых отсеков, 33 — телескопическая мачта, 34 — киповая планка, 35 — кормовой флагшток, 36 — кормовой флаг, 37 — гакобортный огонь, 38 — минные амбразуры, 39. — перо руля, 40 — гребные винты, 41 — ограждение кормовых горизонтальных рулей, 42 — корпус, 43 — свинцовый балласт, 44 — ограждение носовых горизонтальных рулей, 45 — клюз-ниша подводного якоря, 46 — носовые торпедные аппараты, 47 — кормовые горизонтальные рули, 48 — кормовой палубный люк, 49 — средние шпигаты легкого корпуса, 50 — бортовые отличительные огни, 51 — стакан для кран-балки, 52 — палубный люк для загрузни торпед, 53 — носовые горизонтальные рули

Автор: И. МАКСИМИХИН
Scan: Владимир Петрушенко

[Клепиков Дмитрий]

ПОДВОДНЫЕ КРЕЙСЕРА

В составе Советского подводного флота, участвовавшего в морских сражениях Великой Отечественной войны, числились подводные крейсера типа «К», получившие у наших моряков ласковое название «катюши». Это были крупные корабли, сопоставимые по водоизмещению с самыми большими подводными лодками Германии, Франции, США и Англии.

Идея создания мощной отечественной подводной лодки, предназначенной для действий в океане, на большом удалении от баз, зародилась у морского инженера Михаила Алексеевича Рудницкого в 1934 году.

15 апреля 1935 года проект подводного крейсера типа «К», первоначально он назывался КР (Крейсер Рудницкого), был утвержден Советом Труда и Обороны. По своим тактико-техническим данным крейсерские лодки типа «К» находились на уровне последних достижений мирового подводного кораблестроения, а по ряду показателей, в том числе по скорости и вооружению, превосходили иностранные образцы. Их надводное водоизмещение в полном грузу составляло 1720 т, подводное — 2100 т, корпус имел длину около 100 м, высоту — 11,5 м, но, несмотря на столь солидные размеры, лодки хорошо управлялись в подводном положении.

Два дизеля типа 9 ДКР мощностью по 4200 л. с. позволяли им развивать в надводном положении скорость хода 22 узла. Кроме того, на лодке имелся вспомогательный дизель мощностью 800 л. с. для зарядки аккумуляторных батарей и малого хода. Дальность плавания составляла 15 тыс. миль. Два гребных электродвигателя мощностью по 1200 л. с. обеспечивали подводную скорость до 10 узл. Автономность плавания достигала 50 суток.

Главное оружие лодки — 10 торпедных аппаратов (6 в носу и 4 в корме) С общим запасом 24 торпеды калибра 533 мм. Они несли весьма мощный заряд, имели высокую скорость и большую дальность хода. Кроме торпед, в лодке находилось 20 мин заграждения.

Артиллерийское вооружение лодки состояло из двух 45-мм полуавтоматов и двух модернизированных 100-мм орудий с боезапасом в 400 выстрелов.

Усовершенствование орудий заключалось в увеличении дальности стрельбы по морским и береговым целям, они также могли вести огонь и по самолетам при угле возвышения 45°.

Следует упомянуть и о некоторых других элементах оборудования субмарины. Так, на лодке было два перископа большой светосилы, приспособленных, в частности, и для фотосъемок. Коротковолновые радиостанции подводного крейсера обеспечивали устойчивую двустороннюю радиосвязь даже на самых дальних дистанциях. Достаточно сказать, что во время испытаний была установлена уверенная радиосвязь между лодками, одна из которых находилась в Финском заливе, а другая — на Дальнем Востоке.

При монтаже субмарины применялись самые передовые для того времени технологические приемы. При сборке наружного корпуса крейсера широко применялась электросварка. Это позволило существенно снизить вес, резко повысить живучесть лодки.

При проектировании лодок типа «К» рассматривалось и несколько необычных вариантов их использования. Так, одна из модификаций предусматривала ангар для самолета-разведчика. К сожалению, воплотить этот проект в жизнь не удалось. В боевых действиях Великой Отечественной войны принимали участие только подводные крейсера типа «К».

Автор: Е. Жолковский

[Клепиков Дмитрий]

НЕ ЗАБЫВАЙ «МЭНА»!

Утром 15 февраля 1898 года ослепительная вспышка пламени сверкнула в носовой части корабля, стоявшего на Гаванском рейде. Его белоснежный корпус на какое-то мгновение как будто приподнялся на огромном столбе воды и тут же осел носом. Густые клубы дыма окутали корабль и скрыли от взоров случайных зевак на берегу мгновенно вздыбившуюся палубу и развороченный нос. В считанные минуты «Мэн» — броненосный крейсер Северо-Американских Соединенных Штатов — ушел под воду, унося вместе с собой на дно 266 человек...

Подобные катастрофы не редкость в истории военных флотов, но ни одна из них не вызвала таких последствий, как гибель «Мэна», гибель, которая оказалась так кстати для американцев и так некстати для испанцев...

Когда в конце XIX века стало ясно, что владение испанской колонией Кубой, дающее господство в Мексиканском заливе и Карибском море, гарантирует тем самым и контроль над строившимся тогда Панамским каналом, Соединенным Штатам не пришлось долго искать повода для объявления войны Испании. В 1895 году, лицемерно заявив протест против испанских репрессий по отношению к кубинским повстанцам, США повели резкую дипломатическую войну против Испании. В разгар этой войны на Гаванский рейд неожиданно вошел американский крейсер «Мэн»...

Спустя два месяца президент США Мак-Кинли счел общественное мнение страны достаточно подготовленным к восприятию дальнейших событий. 11 апреля 1898 года он разгласил тайное, давно лелеемое американскими империалистическими кругами намерение: «Интервенция есть наш особый долг, поскольку все это совершается у наших границ». Прошло двенадцать дней, и 23 апреля 1898 года разразилась наконец давно подготавливаемая Соединенными Штатами испано-американская война. Война, формальным поводом к которой стала гибель первого в истории американского флота броненосного крейсера «Мэн»...

Почти целое столетие над американским флотом тяготела доктрина «береговой обороны», выдвинутая еще Т. Джефферсоном. Именно она заставила правительство США уделять большое внимание постройке мониторов. И именно она в середине 80-х годов 19 столетия, когда встал вопрос о создании нового, современного флота, побудила осторожный конгресс дать согласие лишь на постройку кораблей весьма странного назначения — «мореходные броненосцы береговой обороны»...

После долгих споров озадаченные руководители морского департамента сочли: лучше всего под формулу конгресса подходят корабли двух типов — эскадренные броненосцы второго класса и броненосные крейсеры. Как раз на два корабля этих типов и было разработано проектное задание.

Считая, что в Америке не найдется достаточно опытных конструкторов, морской департамент объявил международный конкурс, к участию в котором было допущено и бюро кораблестроения и ремонта флота США. Рассмотрев представленные чертежи, жюри остановило свой выбор на двух проектах: эскадренном броненосце второго класса В. Джона и броненосном крейсере, разработанном бюро кораблестроения. Сейчас трудно сказать, почему жюри отвергло хороший броненосец, спроектированный бюро, предпочтя ему малоудачный проект В. Джона. И почему оно одобрило проект броненосного крейсера, разработанный тем же бюро? Ведь этот крейсер, будучи почти точной несколько увеличенной копией бразильского крейсера «Риахуэло», не только не представлял собой ничего оригинального, но и изобиловал множеством недостатков: низкими мореходными качествами, малой остойчивостью и неудачным диагональным расположением орудийных башен главного калибра. Можно лишь предполагать, что основанием для такого выбора было желание перестраховаться ссылкой на английский опыт: в одном случае на репутацию В. Джона, в другом — на «Риахуэло», который тоже был построен в Англии в 1883 году.

Если наша версия верна, перестраховка дорого обошлась американскому флоту: его первый броненосный крейсер «Мэн» (66) устарел задолго до того, как вступил в строй. Впрочем, к такому классу этот корабль можно было отнести лишь с большой натяжкой. Не уступая, а кое в чем даже превосходя строившийся одновременно с ним эскадренный броненосец второго класса «Техас», «Мэн» был причислен к броненосным крейсерам только потому, что вместо 305-мм орудий главного калибра он нес 254-мм орудия. Вот почему некоторые специалисты относили «Мэн» наряду с «Техасом» к броненосцам береговой обороны и считали первым настоящим броненосным крейсером американского флота «Нью-Йорк».

И такое мнение можно считать обоснованным: свойственные «Мэну» «броненосные черты» — бортовой пояс толщиной 305 мм, умеренная скорость в 17 узлов и небольшая дальность плавания — 7000 миль — у «Нью-Йорка» (67) сменились «крейсерскими чертами» — 102-мм поясом, скоростью в 21 узел и дальностью 13500 миль. Вооруженный орудиями классического для броненосных крейсеров калибра — 203-мм, «Нью-Йорк», подобно русскому «Рюрику», был крейсером-одиночкой, предназначенным для самостоятельных действий на дальних океанских коммуникациях. Спустя четыре года на воду сошел «Бруклин» (68) — более крупный по водоизмещению, лучше вооруженный, но несущий более тонкую броню. А еще через три года разразилась война, в которой броненосным крейсерам довелось сыграть весьма важную роль...

В истории американского флота было три корабля, называвшихся «Бруклин», и пять — «Нью-Йорк». Так вот, один историк заметил, что все «Бруклины» в критический момент боя делали неожиданный поворот, вносивший смятение в ряды противника. А все «Нью-Йорки» знамениты своей «молчаливостью» — участвуя в войнах, они не сделали ни одного выстрела. В испано-американской войне это удивительное правило тоже не было нарушено.

2 июля 1898 года адмирал Сервера — командующий испанской эскадрой, заблокированной на Кубе в порту Сант-Яго, — получил приказ во что бы то ни стало прорываться в Гавану: запасы продовольствия в городе, осажденном американскими войсками и повстанцами, подходили к концу. В ночь на 3 июля корабли Серверы — четыре броненосных крейсера и несколько миноносцев и истребителей — собрались у выхода из бухты, готовые ринуться на прорыв. Но, увидев огни, мелькавшие на склонах гористых берегов, Сервера решил, что его намерение раскрыто, и перенес операцию на утро.

Испанский адмирал ошибался. Американцы, сторожившие его у прохода, ничего не знали о готовившемся прорыве. Командующий блокирующей эскадрой адмирал Сэмпсон на броненосном крейсере «Нью-Йорк» отправился на восток от Сант-Яго на переговоры с американским генералом Шайтером. А расположившиеся полукругом около выхода на рейд американские корабли стояли под малыми парами. Командовал ими командор Шлей, державший свой флаг на броненосном крейсере «Бруклин». Неподалеку от него расположились броненосцы «Техас», «Айова», «Орегон» и «Индиана».

Когда в 9.30 утра в проходе показался нос «Инфанты Марии Терезы», флагманского корабля испанской эскадры, выполнить приказ Сэмпсона — ринуться навстречу врагу и не дать ему ускользнуть — смог лишь один «Орегон»: остальным требовалось время, чтобы поднять давление в котлах. Считая быстроходный «Бруклин» самым опасным для себя противником, Сервера направил на него свой корабль, как бы намереваясь таранить американский крейсер. В этот критический момент «Бруклин» и совершил сеющий панику в рядах противника маневр, традиционный для всех «Бруклинов» американского флота. Он пошел прямо на испанский крейсер, а потом, резко отвернув вправо, дал сильнейший продольный залп из орудий левого борта.

Не выдержав его, «Инфанта Мария Тереза» отвернула к берегу, и вся испанская эскадра вслед за флагманом обратилась в бегство на запад. Первоначальное преимущество в скорости позволило было испанцам оторваться от преследователей, но, как только американцам удалось поднять пары и развить полный ход, судьба беглецов была решена. Снаряды скорострельных американских пушек среднего калибра вызывали пожары на испанских кораблях, на которых горели шлюпки, деревянные надстройки, палубные настилы и уголь. На «Марии Терезе» экипаж, не выдерживая страшного жара, стал покидать батареи и машинные отделения. Через 45 мин после начала боя флагманский корабль испанской эскадры выбросился на берег.

Спустя 15 мин в полумиле от «Марии Терезы» выбросился на берег концевой крейсер испанской колонны «Адмирал Окендо», попавший под огонь американских броненосцев. На нем вскоре взорвались пороховые погреба, и он уже на берегу разломился на две части. Теперь ог всех испанских крейсеров остались лишь «Христофор Колумб», который благодаря высокой скорости хода ушел далеко вперед, и «Бискайя», настигаемая «Бруклином». Командир

«Бискайи» Антонио Элат, понимая, что быстроходный американский крейсер — единственное, что угрожает отрывающемуся от преследования «Христофору Колумбу», предпринял отчаянную попытку таранить или торпедировать «Бруклин». Он направил свой крейсер на флагманский корабль американцев, готовясь выпустить торпеду из надводного носового аппарата. Но снаряд с «Бруклина», попавший в торпеду, вызвал страшный взрыв...

После «Бруклина» в американском броненосном крейсеростроении наступает почти десятилетний перерыв. Лишь в 1904 году на воду сходят три однотипных — «Чарльстон», «Милуоки» и «Сэн-Луис», — в которых пытались совместить легкость бронепалубных крейсеров I ранга с бортовой защитой. При водоизмещении 9700 т они несли 14-152-мм орудий, 18 — 76-мм, 12 — 47-мм и 12 — 37-мм орудий и развивали скорость до 22 узлов. Толщина броневого пояса у них достигала 102 мм. Как показали дальнейшие события, опыт постройки таких кораблей оказался неудачным, и американцы, почти тут же отказавшись от «защищенных крейсеров», закладывают большую серию броненосных, водоизмещением 13 400 т, Это были «Мэриленд» (69), «Пенсильвания», «Южная Дакота», «Калифорния», «Колорадо» и «Западная Виргиния». Почти одновременно с ними шла серия из четырех еще более мощных броненосных кораблей — «Теннесси» (70), «Вашингтон», «Монтана» и «Северная Каролина». При водоизмещении 14500 т эти корабли были вооружены 254-мм орудиями главного калибра и развивали скорость больше 22 узлов.

Америка поздно вступила в первую мировую войну, поэтому ее боевые потери в морских операциях ничтожны по сравнению с другими воюющими державами. Тем не менее общее для всех флотов правило, согласно которому доля броненосных крейсеров в потерях составляла довольно существенную величину, распространяется и на американский флот. Хотя они потеряли всего-навсего один крупный корабль, но им оказался броненосный крейсер «Сан Диего» — так был переименован крейсер «Калифорния». Он подорвался на мине близ Нью-Йорка 19 июля 1918 года.

Авторы: Г. СМИРНОВ. В. СМИРНОВ
Научный консультант И. А. ИВАНОВ

[Клепиков Дмитрий]

СЮРПРИЗЫ ПОДВОДНОЙ ВОЙНЫ

Действия 57 фашистских подводных лодок, которые в первые четыре месяца второй мировой войны потопили 420 тысяч тонн английского торгового тоннажа, произвели ошеломляющее впечатление на общественное мнение Британии.

Как? Величайший военный флот оказался не в силах противодействовать немецким лодкам? Здесь есть какой-то секрет...

Тогда-то и пошли в Англии слухи о необычайно высоком техническом совершенстве германских лодок, доставившие немало горьких переживаний британским кораблестроителям. А между тем английские лодки типов Т и U, строившиеся накануне войны, мало в чем уступали немецким. Причина успехов, выпавших на долю фашистских подводников у английских берегов, крылась отнюдь не в технических особенностях.

Если сравнить вклад различных стран в тоннаж мирового торгового флота накануне войны, то окажется, что львиная его доля, 31,8%, приходилась на Англию. Германия же имела торговый флот в 5-6 раз меньше — 6,8%. Главной целью немецких лодок были многочисленные английские торговые суда, а главной целью английских — сравнительно немногочисленные боевые корабли немецкого и итальянского флотов. Поэтому немецкие подводные лодки предназначались главным образом для действий на торговых коммуникациях противника, а английские — для противолодочной обороны и морской блокады. "Разным был и удельный вес подводных флотов. Так, численно подводные лодки составляли 44% (57 из 130), а по тоннажу — 9% крупных боевых кораблей германского флота. Причем практически все фашистские лодки были построены в 1936-1939 годах.

В английском же флоте положение было совсем иным. Англия вступила во вторую мировую войну с подводным флотом, который по числу боевых единиц составлял, казалось бы, значительную силу: из 359 крупных боевых кораблей на долю подводных лодок приходилось 69 — около 19%. Однако при внимательном рассмотрении картина оказывалась менее радужной. Так, суммарное водоизмещение подводных лодок составляло лишь 3,3% от общего водоизмещения британских боевых кораблей. Да и эти малые проценты не представляли однородного в боевом отношении целого. Самыми современными лодками, которые строились серийно накануне войны, были большие лодки типа Т (15 штук), средние типа S (12 штук) и малые типа U (3 штуки).

В основном эти субмарины строились в течение всей войны. Правда, в конце 1941 года вместо лодок типа Т были заложены более совершенные — типа А. Всего успели ввести в строй 165 лодок.

Самыми многочисленными накануне войны оставались лодки типа Т (69), завершившие длинный ряд больших лодок, которые начали разрабатываться еще в двадцатые годы. Первые в этом ряду — девять лодок типа О. При водоизмещении 1475/2030 т они были вооружены 102-мм орудием, двумя пулеметами и 8 торпедными аппаратами. За ними последовали 9 усовершенствованных лодок такого же водоизмещения. В 1935 году английские моряки решили создать субмарину общего назначения, и по программе 1935 года была заложена головная лодка новой серии — «Тритон». При уменьшенном водоизмещении — 1320 /1400 т — эти корабли несли мощное торпедное вооружение.

Лодки типа Т показали отличные боевые качества. Две из них — «Тайгрес» и «Трайдент» — сражались в одном боевом строю с советскими подводниками в Заполярье и заслужили высокую оценку советского командования. На Средиземном море большую активность проявили «Труант» (потопила 20 транспортов), «Трэшер» (10 транспортов), «Тербьюлент» (крейсер, подводную лодку, эсминец, 28 транспортов общим тоннажем около 100 тыс. т).

Средние лодки типа S (70) были спроектированы для патрулирования в прибрежных водах. Их строили небольшими сериями на протяжении 1929-1935 годов. Вооруженные 7 торпедными аппаратами и одним 76-мм орудием, они оказались весьма ценными боевыми кораблями для действия в Северном море. От серии к серии увеличивалось их водоизмещение (с 640/935 до 814/990 т) и дальность плавания (с 3610 до 7700 миль).

Когда разразилась война, в составе английского флота было всего три лодки типа U (71) — типа, который, как показал боевой опыт, оказался чрезвычайно удачным и нужным. Предназначенные для несения прибрежной патрульной службы, эти субмарины при водоизмещении 658/740 т были вооружены 4 торпедными аппаратами и одним 76-мм орудием. Простые по конструкции, дешевые в постройке, они сходили со стапелей в больших количествах на протяжении всей войны. Удачнее других действовали в Средиземном море «Амбра» (16 транспортов), «Апхолдер» (2 подводные лодки, 2 эсминца и 94,9 тыс. торгового тоннажа), «Апрайт» (6 транспортов и подводная лодка).

Если война в какой-то степени подтвердила прогнозы английских моряков, то американцам она преподнесла неожиданный сюрприз. В промежутке между войнами США беспрерывно готовили свой подводный флот к участию в эскадренных сражениях. Главной целью подводных лодок считались вражеские боевые корабли — линкоры, авианосцы, крейсеры, эсминцы.

А получилось все несколько иначе. И хотя атаки американских лодок на японские боевые корабли привели к гибели 1/3 тоннажа японского флота, главной целью их оказались торговые суда. Две трети торгового тоннажа уничтожили американские лодки — больше, чем все надводные силы, вместе взятые.

Неудивительно, что такое изменение целей потребовало серьезного пересмотра судостроительных программ, и за годы войны американцам пришлось построить 203 подводные лодки — вдвое больше того, что числилось на 1 сентября 1939 года.

Как и многие другие морские державы, США разрабатывали малые, средние и большие лодки. Но если создание малых лодок типов О и Р было завершено сразу после первой мировой войны, то конструирование средних и особенно больших лодок протекало весьма мучительно.

Так, после средних лодок типа S (55) в 1932 году был построен «Долфин». За ним последовали две субмарины типа «Кашалот». Они дали толчок разработке прекрасных средних лодок типа Р (10 штук) и модернизированных лодок типа S (16 штук).

Однако главные усилия американского кораблестроения были направлены на создание больших эскадренных лодок. После ряда неудач в 1924-1925 годах появились три лодки типа «Барракуда». За ними последовал огромный минный заградитель «Аргонавт» и две лодки типа «Нарвал». Наконец, накануне войны была спроектирована лодка типа «Тэмбор», весьма удачный корабль с мощным торпедным вооружением (10 торпедных аппаратов), 102-мм орудием и двумя 20-мм автоматами. Уже в ходе войны была разработана самая массовая американская лодка типа «Балао» (72). При водоизмещении 1850/2425 т она несла 10 торпедных аппаратов, 127-мм орудие и два 20-мм автомата и развивала скорость 21/10 узлов. Всего была построена 121 лодка этого типа.

Автор: Г. СМИРНОВ

[alecs]

Суда Министерства морского флота, погибшие в период Великой Отечественной войны 1941-1945 гг.

http://militera.lib.ru/h/mmf/index.html