Поэзия

[Михаил Пашковский]

Вообще я подумала, что это про учительницу. Сейчас перечитала еще раз, и что-то засомневалась, что поняла.

Дам подсказку - смысл лежит скорее на стыке математики и информатики. На самом деле все очень просто.

[Olga]

Вообще я подумала, что это про учительницу. Сейчас перечитала еще раз, и что-то засомневалась, что поняла.

[Михаил Пашковский]

Да, весьма занимательно и интересно

Уловили смысел? Если да, то сколько лет было девочке и в какой она ходила класс? Так сказать, "поэтическая угадайка"...

[Olga]

Да, весьма занимательно и интересно

[Михаил Пашковский]

Выглядит немного бредово, но если понять суть, то все встанет на свои места...

«Необыкновенная девочка»

Ей было тысяча сто лет,
Она в сто первый класс ходила,
В портфеле по сто книг носила -
Все это правда, а не бред.

Когда, пыля десятком ног,
Она шагала по дороге,
За ней всегда бежал щенок
С одним хвостом, зато стоногий.

Она ловила каждый звук
Своими десятью ушами,
И десять загорелых рук
Портфель и поводок держали.

И десять темно-синих глаз
Рассматривали мир привычно…
Но станет все совсем обычным,
Когда поймете наш рассказ.

А.Н. Стариков

[Андрей Рассамахин]

Как-то не слишком заметно прошел юбилей Николая Рубцова.
3 января ему исполнилось бы 75 лет.

НА РЕКЕ СУХОНЕ

Много серой воды,
много серого неба,
И немного пологой нелюдимой земли,
И немного огней вдоль по берегу... Мне бы
Снова вольным матросом
Наниматься на корабли!
Чтоб с веселой душой
Снова плыть в неизвестность,—
Может, прежнее счастье мелькнет впереди!..
Между тем не щадят
Эту добрую местность,
Словно чья-нибудь месть, проливные дожди.
Но на той стороне под всемирным потопом
Притащилась на берег —
Видно, надо — старушка с горбом,
Но опять мужики на подворье примчались галопом
И с телегой, с конями
Взгромоздились опять на паром.
Вот, я думаю, стать волосатым паромщиком мне бы!
Только б это избрать, как другие смогли,—
Много серой воды,
много серого неба,
И немного пологой родимой земли,
И немного огней вдоль по берегу...



Вот еще два его стихотворения, одни из самых известных, поскольку положены на музыку.

В ГОРНИЦЕ

В горнице моей светло.
Это от ночной звезды.
Матушка возьмет ведро,
Молча принесет воды...

Красные цветы мои
В садике завяли все.
Лодка на речной мели
Скоро догниет совсем.

Дремлет на стене моей
Ивы кружевная тень,
Завтра у меня под ней
Будет хлопотливый день!

Будут поливать цветы,
Думать о своей судьбе,
Буду до ночной звезды
Лодку мастерить себе...



БУКЕТ

Я буду долго
Гнать велосипед.
В глухих лугах его остановлю.
Нарву цветов.
И подарю букет
Той девушке, которую люблю.
Я ей скажу:
— С другим наедине
О наших встречах позабыла ты,
И потому на память обо мне
Возьми вот эти
Скромные цветы! —
Она возьмет.
Но снова в поздний час,
Когда туман сгущается и грусть,
Она пройдет,
Не поднимая глаз,
Не улыбнувшись даже...
Ну и пусть.
Я буду долго
Гнать велосипед,
В глухих лугах его остановлю.
Я лишь хочу,
Чтобы взяла букет
Та девушка, которую люблю...

[Gor@]

---------- Добавлено в 02:57 ---------- Предыдущее сообщение было размещено в 02:57 ----------

Визбор Юрий


Мне большего не надо...


Мне твердят, что скоро ты любовь найдешь
И узнаешь с первого взгляда...
Мне бы только знать, что где-то ты живешь,
И клянусь, мне большего не надо!

Сново в синем небе журавли кружат...
Я брожу по краскам листопада.
Мне бы только мельком повидать тебя,
И клянусь, мне большего не надо!

Дай мне руку, слово для меня скажи...
Ты моя тревога и награда!
Мне б хотя бы раз прожить с тобой всю жизнь,
И клянусь, мне большего не надо!

---------- Добавлено в 03:20 ---------- Предыдущее сообщение было размещено в 02:57 ----------

Асадов Эдуард

Обидная любовь



Пробило десять. В доме тишина.
Она сидит и напряженно ждет.
Ей не до книг сейчас и не до сна,
Вдруг позвонит любимый, вдруг придет?!

Пусть вечер люстру звездную включил,
Не так уж поздно, день еще не прожит.
Не может быть, чтоб он не позвонил!
Чтобы не вспомнил - быть того не может!

"Конечно же, он рвался, и не раз,
Но масса дел: то это, то другое...
Зато он здесь и сердцем и душою".
К чему она хитрит перед собою
И для чего так лжет себе сейчас?

Ведь жизнь ее уже немало дней
Течет отнюдь не речкой Серебрянкой:
Ее любимый постоянно с ней -
Как хан Гирей с безвольной полонянкой.

Случалось, он под рюмку умилялся
Ее душой: "Так преданна всегда!"
Но что в душе той - радость иль беда?
Об этом он не ведал никогда,
Да и узнать ни разу не пытался.

Хвастлив иль груб он, трезв или хмелен,
В ответ - ни возражения, ни вздоха.
Прав только он и только он умен,
Она же лишь "чудачка" и "дуреха".

И ей ли уж не знать о том, что он
Ни в чем и никогда с ней не считался,
Сто раз ее бросал и возвращался,
Сто раз ей лгал и был всегда прощен.

В часы невзгод твердили ей друзья:
- Да с ним пора давным-давно расстаться.
Будь гордою. Довольно унижаться!
Сама пойми: ведь дальше так нельзя!

Она кивала, плакала порой.
И вдруг смотрела жалобно на всех:
- Но я люблю... Ужасно... Как на грех!..
И он уж все же не такой плохой!

Тут было бесполезно препираться,
И шла она в свой добровольный плен,
Чтоб вновь служить, чтоб снова унижаться
И ничего не требовать взамен.

Пробило полночь. В доме тишина...
Она сидит и неотступно ждет.
Ей не до книг сейчас и не до сна:
Вдруг позвонит? А вдруг еще придет?

Любовь приносит радость на порог.
С ней легче верить, и мечтать, и жить.
Но уж не дай, как говорится, бог
Вот так любить!

[OlgaVital]

Д.С. Семеновский, Волга
Славно пахнут пристани на Волге-
Просмоленным деревом, пенькою.
Разливные песни пароходов
По воде разносятся далеко.
Летний день сиял горячим солнцем,
Овевал прохладным, влажным ветром.
С пароходной палубы, открытой
Солнцу, ветру и речной прохладе,
Мы смотрели в дремлющие дали,
В марево полуденного зноя.
Уж давно ушел из глаз гористый
Кинешемский берег. Обгоняли
Мы плотов смолистых вереницы
С бородатыми богатырями
Из лесного сумрачного края,
Где таятся лоси и медведи.
Как за гусем серые гусыни,
Плыли за буксирным пароходом
Грузные, медлительные барки
С домиком игрушечным, с хозяйкой,
Там и сям развесившей на солнце
Мокрое белье. Бежали снизу
Нам навстречу по стеклянной глади
Праздничные белые громады,
Шелком расстилая за кормою
Длинную волнистую дорогу.

[Ginger]

Мацуо БАСЁ

ХОККУ
(японские трехстишия)

Сосенки... Милое имя!
Клонятся к сосенкам на ветру
Кусты и осенние травы. Местность под названием Сосенки


Как свищет ветер осенний!
Тогда лишь поймете мои стихи,
Когда заночуете в поле.


Первый снег под утро.
Он едва-едва прикрыл
Листики нарцисса.


С треском лопнул кувшин:
Ночью вода в нем замерзла.
Я пробудился вдруг.


Луна или утренний снег...
Любуясь прекрасным, я жил, как хотел.
Вот так и кончаю год.


Послышится вдруг "шорх-шорх".
В душе тоска шевельнется...
Бамбук в морозную ночь.


Стократ благородней тот,
Кто не скажет при блеске молнии:
"Вот она наша жизнь!"


Рыбам и птицам
Не завидую больше... Забуду
Все горести года. Под новый год

Поэт родился в 1644 году в небольшом замковом городе Уэно, провинция Ига (остров Хонсю). Умер 12 октября 1694 в Осаке.

[Ginger]

Ginger, а в каком году Лев Оборин написал свое стихотворение?

Оля, наверное, Вы спрашиваете, потому что был еще один Лев Оборин, пианист и профессор Московской консерватории?

Лев Оборин родился в 1987 г. Окончил Российский государственный гуманитарный университет. Публиковал критические статьи в журналах «Знамя» и «Новый мир», переводы современной поэзии и прозы, в том числе в журнале «Иностранная литература», стихи в журнале «Волга» и в Интернете. Шорт-лист премии «Дебют» (2004, 2008)

У него вышла книга Мауна-Кеа
Книга стихов. — М.: АРГО-РИСК, Книжное обозрение, 2010. — Серия «Поколение»

А это отличное стихотворение я взяла с сайта http://www.netslova.ru/oborin/stihi.html#10, и там не указан год написания, просто указано 2008-2010, т.е. Лев Оборин написал его недавно .

[Путник]

Ginger, а в каком году Лев Оборин написал свое стихотворение?

[Ginger]

Почитала тему Полеты на самолетах, и подумала, что про летчиков еще не было стихов

Борис Пастернак

НОЧЬ

Идет без проволочек
И тает ночь, пока
Над спящим миром летчик
Уходит в облака.

Он потонул в тумане,
Исчез в его струе,
Став крестиком на ткани
И меткой на белье.

Под ним ночные бары,
Чужие города,
Казармы, кочегары,
Вокзалы, поезда.

Всем корпусом на тучу
Ложится тень крыла.
Блуждают, сбившись в кучу,
Небесные тела.

И страшным, страшным креном
К другим каким-нибудь
Неведомым вселенным
Повернут Млечный путь.

В пространствах беспредельных
Горят материки.
В подвалах и котельных
Не спят истопники.

В Париже из-под крыши
Венера или Марс
Глядят, какой в афише
Объявлен новый фарс.

Кому-нибудь не спится
В прекрасном далеке
На крытом черепицей
Старинном чердаке.

Он смотрит на планету,
Как будто небосвод
Относится к предмету
Его ночных забот.

Не спи, не спи, работай,
Не прерывай труда,
Не спи, борись с дремотой,
Как летчик, как звезда.

Не спи, не спи, художник,
Не предавайся сну.
Ты - вечности заложник
У времени в плену.

1956

[Ginger]

Иосиф Бродский

24 ДЕКАБРЯ 1971 ГОДА

V.S.

В Рождество все немного волхвы.
В продовольственных слякоть и давка.
Из-за банки кофейной халвы
производит осаду прилавка
грудой свертков навьюченный люд:
каждый сам себе царь и верблюд.

Сетки, сумки, авоськи, кульки,
шапки, галстуки, сбитые набок.
Запах водки, хвои и трески,
мандаринов, корицы и яблок.
Хаос лиц, и не видно тропы
в Вифлеем из-за снежной крупы.

И разносчики скромных даров
в транспорт прыгают, ломятся в двери,
исчезают в провалах дворов,
даже зная, что пусто в пещере:
ни животных, ни яслей, ни Той,
над Которою — нимб золотой.

Пустота. Но при мысли о ней
видишь вдруг как бы свет ниоткуда.
Знал бы Ирод, что чем он сильней,
тем верней, неизбежнее чудо.
Постоянство такого родства —
основной механизм Рождества.

То и празднуют нынче везде,
что Его приближенье, сдвигая
все столы. Не потребность в звезде
пусть еще, но уж воля благая
в человеках видна издали,
и костры пастухи разожгли.

Валит снег; не дымят, но трубят
трубы кровель. Все лица как пятна.
Ирод пьет. Бабы прячут ребят.
Кто грядет — никому непонятно:
мы не знаем примет, и сердца
могут вдруг не признать пришлеца.

Но, когда на дверном сквозняке
из тумана ночного густого
возникает фигура в платке,
и Младенца, и Духа Святого
ощущаешь в себе без стыда;
смотришь в небо и видишь — звезда.


25.XII.1993

М. Б.

Что нужно для чуда? Кожух овчара,
щепотка сегодня, крупица вчера,
и к пригоршне завтра добавь на глазок
огрызок пространства и неба кусок.

И чудо свершится. Зане чудеса,
к земле тяготея, хранят адреса,
настолько добраться стремясь до конца,
что даже в пустыне находят жильца.

А если ты дом покидаешь - включи
звезду на прощанье в четыре свечи
чтоб мир без вещей освещала она,
вослед тебе глядя, во все времена.

[Ginger]

Андрей Родионов

***
Я шел по мосту через огромную Волгу,
где с краю рыбак уже рыбу удил,
она остывала и жутко, как волки
дышали, — так пар от нее исходил

мне было неясно — уж лед подо мною,
прозрачный и тонкий как бритва ледок,
косматые вихри теченье речное
несло ль подо льдом — я проверить не мог

а мост содрогался, с движеньем трамваев
дрожали перила, я с ними дрожал,
здесь в дно забивали тяжелые сваи
не боги, а люди — чего ж я дрожал

чуть красной и серой, чуть черной и белой
вода проходила под этим мостом.
ах, Волга, зачем ты мне видишься бездной,
кошмаром тяжелым, губительным сном

где скованный, полузатопленный остров,
где ветки пустые торчат изо льда,
где ветер безмолвный, как лезвие острый
рассек меня посередине, тогда

увидел я желтую церковь на стрелке
и башни кремля, обернувшись назад.
небесная твердь в отсыревшей побелке
и с отблеском лампочки в несколько ватт

как стекла больницы, белесые волны
клубились, кружились. манило, влекло
к стихии безрадостной, страшная Волга
катилась катком подо мной тяжело

я тихо шагал по мосту, беспричинно
я вдруг улыбнулся, увидел вдали
район двухэтажный, кирпичный, ветчинный,
примерзшие к пристани корабли

сугробы, березы и елочки так же,
людей разноцветные точки, чуть-чуть
кирпичный, ветчинный район двухэтажный
постой — здесь тебя я любить научусь

[Аля Адмирал Бум]

Иосиф Бродский. Рождественский романс (1961).

Поэт И. Бродский прекрасно чувствовал стихию воды. Для него "вода равна времени и снабжает красоту своим двойником музыкой" (эссе "Набережная неисцелимых"). Как мне кажется, Бродский один из немногих, кто умел передать вечный образ воды, "поглащающей все живое"...

***

Иосиф Бродский. Рождественский романс (1961)

Плывет в тоске необъяснимой
среди кирпичного надсада
ночной кораблик негасимый
из Александровского сада,
ночной фонарик нелюдимый,
на розу желтую похожий,
над головой своих любимых,
у ног прохожих.

Плывет в тоске необъяснимой
пчелиный хор сомнамбул, пьяниц.
В ночной столице фотоснимок
печально сделал иностранец,
и выезжает на Ордынку
такси с больными седоками,
и мертвецы стоят в обнимку
с особняками.

Плывет в тоске необъяснимой
певец печальный по столице,
стоит у лавки керосинной
печальный дворник круглолицый,
спешит по улице невзрачной
любовник старый и красивый.
Полночный поезд новобрачный
плывет в тоске необъяснимой.

Плывет во мгле замоскворецкой,
пловец в несчастие случайный,
блуждает выговор еврейский
на желтой лестнице печальной,
и от любви до невеселья
под Новый Год, под воскресенье,
плывет красотка записная,
своей тоски не объясняя.

Плывет в глазах холодный вечер,
дрожат снежинки на вагоне,
морозный ветер, бледный ветер
обтянет красные ладони,
и льется мед огней вечерних,
и пахнет сладкою халвою;
ночной пирог несет сочельник
над головою.

Твой Новый Год по темно-синей
волне средь моря городского
плывет в тоске необъяснимой,
как будто жизнь начнется снова,
как будто будет свет и слава,
удачный день и вдоволь хлеба,
как будто жизнь качнется вправо,
качнувшись влево.