Карелия российская и Карелия финляндская. Край голубых озер.

[Vitalis Merta]

http://russkij-sever.livejournal.com/1412704.html

Зимняя Ладога.

[Vitalis Merta]

Все равно скоро весна.

[Vitalis Merta]

Сегодня на Карельском Перешейке метель. Не хотелось бы повторения прошлогодних снежных излишеств.

[Vitalis Merta]

Дорога в Питер. Почистили, наконец.

[Vitalis Merta]

Сосульки как бренд бывшей питерской губерши. Февраль 2012 года. Карельский Перешеек.

[Vitalis Merta]

Транспорт защитников родины.

[Vitalis Merta]

Республика, заданная извне

В ушедшем году в московском издательстве "Росспэн" вышел перевод книги профессора истории Ноттингемского университета (Великобритания) Ника Барона "Власть и пространство: Автономная Карелия в Советском государстве, 1920-1939". Это чрезвычайно богатое архивными документами издание стало весьма ярким и неординарным событием для всех, кто интересуется историей республики.

Неординарность этой книги состоит именно в ее непредвзятости - не секрет, что и нынешние карельские историки до сих пор пребывают в плену советских стереотипов. С другой стороны, финские исторические исследования на эту тему также порой грешат определенной односторонностью. Но вот английскому автору удалось пройти "между Сциллой и Харибдой", представив публике максимально объективную картину той крайне противоречивой эпохи.

Прежде всего, эта книга начисто разрушает миф "дня республики", придуманного в 2000 году тогдашним карельским руководством и назначенного на 8 июня. Хотя 8 июня 1920 года никакой "Республики Карелия" не возникло, в этот день кремлевский ВЦИК распорядился лишь об учреждении странного географического образования "Карельская трудовая коммуна". Однако историки официальные (которых правильнее было бы называть пропагандистами) с 2000 года придумали множество текстов, воспевающих этот "юбилей карельской государственности".
Тем не менее, судя по крайне формализованным торжествам последних лет, "праздник" этот среди жителей Карелии совсем не прижился, и воспринимается как такое же официозное чудачество, как и соседствующий с ним в календаре "День России"…

В книге Ника Барона подробно исследуются исторические причины внезапного возникновения этой "коммуны". Сразу после октябрьского переворота 1917 года большевики еще были вынуждены исполнять свою Декларацию прав народов России, предоставлявшую всем народам бывшей империи право на самоопределение. Впоследствии они превратили это "право" в пустую формальность, но Финляндия все же успела стать счастливым исключением. В декабре 1917 года большевики признали ее независимость - однако сразу же повели двойную игру, принявшись вооружать финскую Красную гвардию, дабы вернуть эту страну в "мировую республику советов". И парадокс состоял в том, что отстоять независимость Финляндии было суждено войскам под командованием генерала российской императорской армии Маннергейма.

Большевистская революция в Финляндии не удалась, и многим ее лидерам пришлось искать убежища в советской России. В том числе - Эдварду Гюллингу, которого кое-кто идеализирует и поныне, изображая этаким мирным философом и европейским социал-демократом. Ну что ж, Ленина также можно считать "философом у власти". И вот, в мае 1920 года эти философы встретились в московском Кремле. Ленин был заинтересован в "мировой революции", а Гюллинг предложил ему проект большевизации Финляндии и даже всей Скандинавии. Но для этого требовалось создать некоторый приграничный плацдарм - им и стала учрежденная ровно через месяц "Карельская трудовая коммуна".

Философ Гюллинг быстро вспомнил свой практический опыт - а ведь он успел побывать даже начальником штаба финской Красной гвардии. И то, что не удалось в Финляндии, он перенес на российскую Олонецкую губернию. Возможно, в финской литературе есть любопытные произведения в жанре "альтернативной истории", изображающие, что бы могло произойти, если бы красные в Финляндии победили, организовав там лагеря и колхозы. Но именно такая история в российской Карелии, увы, стала реальностью…

Доктриной Гюллинга стал "национализм в целях революции" (это его собственные слова). Однако этотЭдвард Гюллинг национализм, даже по своему определению, ориентировался не на создание суверенной республики, но являлся лишь элементом какой-то внешней задачи. Население Олонецкой губернии тогда примерно наполовину состояло из карелов, и все эти земли иногда именовались "Карелией" - как дань древней истории и мифологии. Однако гюллинговский проект "революционной Карелии" означал нечто совсем иное - это была попытка построить "социалистическую Финляндию", причем на землях, которые даже никогда не были финскими.
Так, в Петрозаводске при его власти официально насаждался финский язык, что вызывало только ненужную межнациональную напряженность. Но таковы были установки "ленинской национальной политики" - подчинить естественную жизнь региона задачам идеологической экспансии.

При этом на самих карелов особого внимания не обращалось - Гюллинг гораздо более ориентировался на финский "пролетариат", желая преподать соседней стране урок построения "светлого будущего". Однако урок провалился - советская утопия с неизбежностью оборачивалась антиутопией и требовала принудительного труда. Некоторые защитники Гюллинга изображают его этаким "гуманистом", который, якобы, "не имел отношения к созданию ГУЛАГа". Однако от фактов никуда не уйти - именно в годы его руководства Карелией здесь с немыслимыми жертвами строился Беломорканал - и он не мог об этом не знать. Ник Барон приводит его одобрение строительства одного из самых первых лагерей в Карелии в 1921 году. Трагедия Гюллинга - как и всего того поколения революционеров - состояла в том, что, начав раскручивать колесо репрессий, они сами в конце концов под него закономерно угодили…

А у карелов в 1918-22 годах действительно был прообраз собственной республики, не заданной извне, но созданной ими самими. И кстати, руководство гюллинговской "коммуны" неслучайно относилось к ней враждебно. Речь идет об Ухтинской республике, организованной местным крестьянским населением в нескольких карельских уездах. Но в нынешней Карелии о ней до сих пор не принято вспоминать - ни в исторических учебниках, ни в Национальном музее Карелии, где об этом феномене нет никаких экспонатов. Лишь с языка официально-пропагандистских историков иногда срываются глупые стереотипы - это, мол, были какие-то "сепаратисты", которые мечтали "присоединиться к Финляндии". Что, конечно, полная чушь - Финляндия успела признать эту республику самостоятельным государством. По идее, ее тогда должна была признать и советская Россия - но провозглашенная ею в 1917 году Декларация прав народов уже перестала действовать, сменившись новым имперским централизмом. Да и гражданам самой Ухтинской республики тогда не хватило самоорганизации и сильных лидеров - таких, как Маннергейм…

Сегодняшняя Карелия - это вновь "республика, заданная извне". И здесь вновь культивируется национализм - только уже другой, русский. Конечно, не в каких-то экстремальных формах, но как знак культурного доминирования. Официально принятая нынешним правительством Карелии программа называется "Духовное преображение русского севера" и предусматривает создавать имидж республики прежде всего с опорой на исторические церковные памятники - Соловки, Валаам, Кижи. Нынешняя, практически официальная роль РПЦ с этим замечательно сочетается.

Хотя Соловки, как известно, административно принадлежат совсем другому региону - Архангельской области. Валаам с его VIP-дачами и яхтами церковных иерархов все более становится пародией на "духовность". Музей Кижи также уже давно переведен на "федеральный баланс" и не принадлежит Карелии, а проводимая там реставрация закрыта от республиканской общественности.

Тем не менее, республиканское сознание в Карелии все же существует - хотя пока и не слишком артикулировано. Иногда оно обретает несколько гротескные формы - так, лидер "Карельского конгресса" Анатолий Григорьев сейчас требует не называть нынешнего губернатора губернатором, настаивая на конституционном определении "глава республики". Однако пока этот глава назначается откуда-то "сверху", а не избирается населением, он по факту остается именно губернатором. Вот если бы г-н Григорьев боролся за свободные выборы…

Республиканская идентичность становится сильнее любого национализма. Интересно отметить, что выезжая за пределы республики, многие ее жители называют себя именно "карелами" - вне зависимости от этнического происхождения. За историческую Декларацию о суверенитете республики, принятую в 1990 году, также голосовали все депутаты карельского парламента, не делясь по "национальным" фракциям. А вот в голосовании за "Единую Россию" в ушедшем году Карелия продемонстрировала один из самых минимальных результатов по стране - около 32 процентов. Еще меньше - около 25 процентов - в Сортавале, хотя, вроде бы, люди там сегодня живут совсем другие, чем в те времена, когда этот город принадлежал Финляндии. Так что это пробуждение гражданского самосознания невозможно списать на какой-то "национализм". Тут скорее вспоминается давняя притча про индейского вождя, который, уводя свое племя с территории, занимаемой "бледнолицыми", напророчил: "Наши духи прорастут в ваших детях!"









И вот на недавних пикетах в Петрозаводске эти "духи" проросли - там, к удивлению многих, был поднят первый флаг Ухтинской республики (Otava).

Карелия пробуждается? - видимо, это главный вопрос наступающего года…



Вадим Штепа

[Vitalis Merta]

http://www.google.ru/url?sa=t&rct=j&...NrRrBQ&cad=rjt

Профессиональные фотографии Суоми фотографа Илкка Луома. В том числе и о Карелии. Старых пароходов маловато. Современных - побольше.

[Vitalis Merta]

http://www.sortavala.fi/galleria/gal...42-401#joomimg

Старые фотографии Сортавала.

[Vitalis Merta]

Арто Ринне
Та сторона



В Финляндии всегда был интерес к российской Карелии, Карелии по ту сторону границы, с их точки зрения. Финны всегда хотели знать, что происходит у соседей. Конечно, в разное время интересы менялись, порой кардинально. Заинтересованность есть и сейчас.

Совсем недавно, в сентябре, в Финляндии вышла книга «Карелия по ту сторону границы». Её авторы - рок-музыкант Кауко Рёюхкя (Kauko Röyhkä) и фотограф Юха Метсо (Juha Metso).

Кауко начинает книгу следующими словами: «Я спрашивал у нескольких своих очень образованных, продвинутых и следящих за культурной жизнью друзей, что им известно о Карелии по ту сторону границы. И был сильно удивлён скудостью их знаний. Захолустье, медвежий угол. Лес, бедные деревни. Во время войны там сражались. Валаамский монастырь - это достопримечательность. Выборг и Петрозаводск - города. По-видимому, Российская Карелия не очень интересный регион, кроме как для пожилых людей, дома детства которых находились на отданной территории».

Автор книги, Кауко Рёюхкя, сегодня здесь в студии «Своего взгляда» Карельского ТВ.

- Приветствую, Кауко! Поздравляем с изданием этой книги. Как ты заинтересовался карельской темой?

- Я всегда интересовался историей. Но никогда не бывал в Карелии. Я начал сотрудничать с фотографом Юха Метсо во время работы над книгой «Суурсаари - Гогланд». На этом острове, который сейчас принадлежит России, мне так и не довелось побывать, поскольку его вновь засекретили. Юха искал человека для написания текста к фотографиям, и я согласился. Книга удалась, получила широкий резонанс в Финляндии. Мы решили продолжить сотрудничество и летом 2010 года совершили путешествие по Карелии. Я смотрел на всё глазами младенца, потому что ничего этого раньше не видел. Только читал в книгах.

- Гогланд был для тебя таинственным местом. Карелия - тоже?

- Да. Я захотел увидеть те места, о которых писал раньше на основании прочитанных книг, просмотренных документальных фильмов. Но своими глазами этого не видел. Я захотел написать о тех местах, которые мы посетили, об их истории. Искал информацию из других источников, беседовал с людьми. Например, с твоим отцом и с тобой.

- В книге интервью со многими людьми. Насколько я понял, вы ничего не планировали заранее? Ехали в стиле роуд-муви.

- Мы смотрели на то, что нам встречалось. И на основании этого работали. Не составляли никакого предварительного мнения о вопросе. Метсо, профессиональный фотограф, бывал здесь и раньше неоднократно как корреспондент «Helsingin Sanomat» и других изданий. Но для меня всё было в новинку.

- Твои представления о Карелии совпали с увиденным?

- В целом, да. Но я влюбился в это место. Очень красиво. Интересные люди. Конечно, много и негатива - алкоголизм, нищета. Но всё же здесь есть что-то такое, что уже утеряно в Финляндии. Что-то первобытное, дикое, захватывающее.

- История интересует тебя по-своему. Ты не карелианист, ты не интересуешься фольклором. Но что интересует тебя в старине?

- Та трудная история этих краёв начала 20-го века. Послереволюционные военные походы финнов, направленные сюда. Время коммунизма. Сталинские репрессии. Война, послевоенный период. Всё это впечатляет. Я старался найти в литературе интересные моменты для своей книги, которая совсем не претендует на показ всей истории Карелии. Это слишком большая тема. В книге лишь срез интересных, сочных деталей.

- Что тебе интересно в нашем времени?

- Фотографии показывают современную жизнь. В них - дикая красота, которая пугает некоторых финнов, привыкших к чересчур стерильной, даже скучной жизни, где всё слишком организовано. Здесь всё по-другому. Контраст по приезду в Карелию огромен. Совсем другой стиль жизни. Но это и интересно.

- Что, по-твоему, финны ищут здесь?

- В своё время это были калевальские руны, которые имели огромное значение для финской культуры. Вспомним Аксели Галлен-Каллела, Сибелиуса, да и саму «Калевалу», которая создала финский идентитет. Считаю, что и теперь много что может заинтересовать финнов. Трудная история, грубоватая, но красивая реальность. Есть из чего черпать художнику.

- Как люди относились к финской экспедиции, внезапно вторгающейся прямо во двор?

- Юха Метсо считает, что люди здесь любят фотографироваться. Они были дружелюбны. Приглашали к себе в дома. Всегда была заинтересованность. Я собираюсь написать продолжение этой книги. В уже написанной мы путешествуем по Олонецкой Карелии, Приладожью и Карельскому перешейку. Хотим поехать в Беломорскую Карелию, Соловки.

- Расскажи о фотографе.

- Он часто идёт напролом, он смелый, ничего не боится, не стесняется людей. Его камера работает как пулемёт.

- Каков тираж вашей книги?

- 3 тысячи экземпляров.

- Тебя знают в Финляндии как музыканта. Как в одной персоне уживаются музыкант и писатель?

- Это для меня естественно. Я еще молодым человеком одинаково интересовался как литературой, так и музыкой. Также и кино. Но это было уже слишком. Мой конёк - рок-музыка и литература. Мой первый альбом и первая книга появились в один год - в 1980-м. И с тех пор я занимаюсь и тем, и другим параллельно. Но это и хорошо, что не достаёт заниматься лишь одним. Книги, сделанные с Метсо, новый для меня вид творчества, специальная литература. Ранее я писал лишь романы, прозу.

- В каких местах вам удалось побывать?

- Сначала Сортавала, затем по побережью Ладоги в Петрозаводск. Сяпся, Медвежьегорск, Повенец. Побывали на месте массового захоронения в Сандармохе. Затем по западному берегу Онеги доехали до Вознесенья. Выехали из Карелии в Лодейное поле. Затем Олонец, Выборг. Посмотрели на жизнь на Карельском перешейке.

- У вас был помощник?

- Переводчик Сеппо Виртанен, 74-летний бывший редактор радио Карелии. Он очень нам помог. Затем зимой на Карельском перешейке нам переводил Сами Хюрскюлахти, живущий в Питере финн. Нам всегда был нужен переводчик, поскольку мы не говорим по-русски.

- В Карелии сейчас ищут свой «бренд». Что по-твоему могло бы быть им?

- В книге об этом и говорится...

- Чем можно привлечь сюда людей, которые здесь не были?

- Молодых финнов привлечёт как раз то, о чём говорится в книге. Суровый, жёсткий, шероховатый красивый мир. Всё не отшлифовано до конца, сфера обслуживания не всегда работает в малых деревнях. Но там есть что-то подлинное, настоящее. То, чего нельзя найти так близко к Финляндии в других местах. Это экзотика для привыкших к чистоте и стерильности финнов.

- Это им не помешает?

- Вовсе не обязательно. Наверное, это последние времена, когда такое возможно. Многое исчезнет с приходом прогресса и модернизации. Например, старинный карельский язык. Не знаю, насколько он сохранится. Кажется, бабушки еще говорят, но их сыновья уже нет. Сейчас еще можно увидеть эту старину.

- Спасибо большое за визит. Гитара стоит здесь в студии всё время. Может, сыграешь свою песню? Она будет связана с темой разговора?

- Нет, не связана. Она называется «Плохая страна», я написал её в 80-е. Одна из самых моих главных песен.

- ОК.

Перевод с финского автора

[Vitalis Merta]

Вадим Штепа
АПН Северо-Запад
Почему Заонежье не Калевала?






В конце марта в актовом зале одной из петрозаводских школ состоялся необычный экзамен. Сдавали его не школьники, гулявшие в это время на весенних каникулах, но солидные дяди из Законодательного собрания Карелии и республиканских министерств. Называлось это мероприятие Общественными слушаниями по проблеме Заонежья, и организаторами его выступили заинтересованные общественные организации республики - «Русский Север», «Заонежье» и карельское отделение Всероссийского общества охраны природы.

Прежде всего, приятно удивило то обстоятельство, что республиканские чиновники не только не чинили никаких препятствий этой общественной инициативе, но и добровольно явились выразить свою позицию. Это само по себе уже выглядит разительным контрастом с расхожим поведением «властной вертикали», которая предпочитает в лучшем случае «не замечать» требования общественности. Впрочем, на этих слушаниях со стороны власти не прозвучало никаких новых аргументов и предложений...

Вообще, само это мероприятие явилось как бы продолжением других, более официальных слушаний по Заонежью, которые состоялись в Карельском республиканском парламенте еще прошлым летом. Представители упомянутых общественных организаций решили выяснить, выполняются ли принятые тогда рекомендации - или они, как часто бывает, так и остались благими пожеланиями?

В чем же состоит эта острая «проблема Заонежья», вокруг которой в Карелии уже годами кипят не по-северному жаркие дебаты? Если совсем вкратце - речь идет о модели развития этого заповедного края, станет ли он очередным сырьевым придатком горной индустрии или откроет свое постиндустриальное, культурно-туристическое будущее?

На первом варианте настаивают представители горнодобывающих, преимущественно московских предприятий («ТЭВА-Шунгит» и др.), дежурно раздавая обещания организовать производство с максимальным учетом экологических требований. Однако местные жители и общественные организации уже не слишком верят подобным обещаниям, указывая на огромные терриконы шунгита, выросшие с тех пор, как началась его разработка, и на существенный рост заболеваемости местного населения.

Заонежские недра богаты не только шунгитом, но и селено-урано-ванадиевыми рудами, разработка которых также значится в планах столичных «девелоперов», вызывая у самих заонежцев резонные опасения насчет радиационного загрязнения этих мест. Но пока главным камнем преткновения оказывается шунгит. Это редкий углеродный минерал, открытый пока только в Карелии, использующийся в металлургии, строительстве и фармацевтике. Впрочем, свойства его весьма загадочны и до сих пор вызывают споры ученых. Кто-то наделяет его магически-целебными качествами - но большинство местных жителей, наблюдая оседающую на свои дома черную пыль, совсем не в восторге от такой «магии»...

Тревожит заонежцев и массовая скупка сырьевыми предприятиями, а также состоятельными столичными дачниками внушительных земельных наделов, которая производится без учета мнения местного населения. По образному выражению одного из участников слушаний, Заонежье рискует превратиться в «Дальнее Подмосковье».

Наиболее остро высказался председатель Карельской региональной общественной организации «Русский Север», уроженец Заонежья Вячеслав Агапитов: «Мы являемся очевидцами цивилизационного слома. Легендарный край с уникальной природой, сохранивший русский эпос и памятники архитектуры мирового значения, свободолюбивые традиции Великого Новгорода и самобытную крестьянскую культуру, отдан на поругание и уничтожение».

И действительно - еще век назад Заонежье было самой густонаселенной территорией Карелии - а к сегодняшнему дню в редких поселках и деревнях здесь проживает лишь 6 тысяч человек. Осознания культурной значимости этой территории у властей, по всей видимости, нет. Из всемирно известных заонежских памятников сегодня худо-бедно поддерживаются только Кижи - а вся остальная территория этого исторического полуострова фактически заброшена...

Попытку разрешить спор между общественными организациями и промышленниками предпринял профессор Петрозаводского университета Сергей Карашуров, предложив стратегический синтез. По его мнению, Заонежье должно стать в первую очередь национальным природно-культурным парком, но вместе с тем напрочь отказываться от разработки его богатейших недр также было бы недальновидно. Однако вместо «валовой» добычи и вывоза сырья Карашуров предлагает создать здесь и иной парк - технопарк, ориентированный на максимальное изучение шунгита и его высокотехнологичную переработку. Причем как минимум половина акций этого предприятия должна принадлежать местному населению.

Однако есть очень большие сомнения в том, что республиканские власти возьмутся за реализацию этого перспективного и действительно инновационного проекта. Ведь для этого нужны первоначальные инвестиции, и немалые - а они привычно ориентируются на «быструю прибыль» от вывоза сырья, и кроме того, в последнее время у них принято громко жаловаться на «кризис»...

Судьбой Заонежья обеспокоена и международная общественность. Еще несколько лет назад голландская экологическая организация Milieukontakt Oost-Europa в сотрудничестве с карельскими учеными разработала программу социально-экономического развития Заонежья, с опорой именно на его природную уникальность. Голландцы предлагали развивать здесь альтернативную энергетику и экологический туризм. Но карельским правительством эта программа так и не была рассмотрена... Похоже, в их «вертикальном» сознании просто отсутствуют такие категории, как специфика различных территорий, - все рассматривается по единому стандарту. Тогда как актуальной стратегией пространственного развития в современной Европе является, наоборот, максимальное раскрытие природно-культурного своеобразия регионов.

И здесь было бы полезно провести параллель с «другой» - финской Карелией. К примеру, в регионе Йоэнсуу как-то умудряются непротиворечиво сочетать бережное отношение к культурному наследию, подчеркнутую заботу об экологии и вполне современную индустрию.

Быть может, главная причина столь разного отношения к своим регионам состоит в том, что финны воспринимают Калевалу фундаментом своей национальной культуры. Тогда как в России таким «фундаментом» изображаются кремлевские башни, а все региональное многообразие русской культуры считается какой-то «провинциальной экзотикой». Финляндия охотно поддерживает «калевальские» культурные изыскания в современной Республике Карелия - а вот московским «борцам за русскость» Заонежье практически неизвестно. (Зато хорошо известно их бизнесменам - но отнюдь не с «культурной точки зрения»...)

Хотя именно Заонежье является таким же кладезем древнерусского эпоса, как и карельские земли для Калевалы. В то же самое время, когда Элиас Лённрот собирал руны, другие исследователи - Петр Рыбников и Александр Гильфердинг - записывали по заонежским деревням былины и сказы, считающиеся теперь основой севернорусской мифологической традиции. Вообще, работы российских и зарубежных лингвистов и этнографов доказывают тот факт, что в Заонежье еще с новгородских вечевых времен проживает уникальная этнолокальная группа северных русских. Именно благодаря ей мы сегодня знаем былины новгородского цикла: о Садко и Морском царе, богатыре Илье Муромце и Соловье-разбойнике. В самом Великом Новгороде - после разрушения его республики московскими царями и депортации коренных жителей - эта традиция, к сожалению, не сохранилась...

А в Заонежье пока еще сохраняются сакральные координаты: «языческий остров» Радколье и деревянные часовни, священные рощи, камни и родники... Обретут ли они новое историческое дыхание - или эта древняя земля превратится лишь в индустриальное сырье? А быть может, потаенная мифология этих мест просто дожидается своего часа - как та же Калевала, забытая в имперские времена, но затем ставшая культурной основой новой страны?

Вы - отгул глухой, гремучей,
Обессилевшей волны,
Мы - предутренние тучи,
Зори росные весны...

Николай Клюев «Песни из Заонежья»

[Vitalis Merta]

MUUMI в Карелии.

[pietro]

Привет Виталий, всегда очень интересно ваше foto.Pietro

[Vitalis Merta]

всегда очень интересно ваше foto.Pietro

Cпасибо, Pietro. У меня есть новый фоторассказ :

http://vmerta.livejournal.com/2011/12/08/

[Vitalis Merta]

Сегодня, 28 февраля финно-угорские народы почитают как День карело-финского эпоса "Калевала". Руны собрал воедино Элиас Леннроот, а значительную часть рун рассказал собирателю известный карельский рунопевец Архиппа Перттунен из деревни Латваярви.