Поэзия

[Ginger]

Семен Гудзенко

Мое поколение

Нас не нужно жалеть, ведь и мы никого б не жалели.
Мы пред нашим комбатом, как пред господом богом, чисты.
На живых порыжели от крови и глины шинели,
на могилах у мертвых расцвели голубые цветы.

Расцвели и опали... Проходит четвертая осень.
Наши матери плачут, и ровесницы молча грустят.
Мы не знали любви, не изведали счастья ремесел,
нам досталась на долю нелегкая участь солдат.

У погодков моих ни стихов, ни любви, ни покоя -
только сила и зависть. А когда мы вернемся с войны,
все долюбим сполна и напишем, ровесник, такое,
что отцами-солдатами будут гордится сыны.

Ну, а кто не вернется? Кому долюбить не придется?
Ну, а кто в сорок первом первою пулей сражен?
Зарыдает ровесница, мать на пороге забьется,-
у погодков моих ни стихов, ни покоя, ни жен.

Кто вернется - долюбит? Нет! Сердца на это не хватит,
и не надо погибшим, чтоб живые любили за них.
Нет мужчины в семье - нет детей, нет хозяина в хате.
Разве горю такому помогут рыданья живых?

Нас не нужно жалеть, ведь и мы никого б не жалели.
Кто в атаку ходил, кто делился последним куском,
Тот поймет эту правду,- она к нам в окопы и щели
приходила поспорить ворчливым, охрипшим баском.

Пусть живые запомнят, и пусть поколения знают
эту взятую с боем суровую правду солдат.
И твои костыли, и смертельная рана сквозная,
и могилы над Волгой, где тысячи юных лежат,-

это наша судьба, это с ней мы ругались и пели,
подымались в атаку и рвали над Бугом мосты.
...Нас не нужно жалеть, ведь и мы никого б не жалели,
Мы пред нашей Россией и в трудное время чисты.

А когда мы вернемся,- а мы возвратимся с победой,
все, как черти, упрямы, как люди, живучи и злы,-
пусть нам пива наварят и мяса нажарят к обеду,
чтоб на ножках дубовых повсюду ломились столы.

Мы поклонимся в ноги родным исстрадавшимся людям,
матерей расцелуем и подруг, что дождались, любя.
Вот когда мы вернемся и победу штыками добудем -
все долюбим, ровесник, и работу найдем для себя.
1945

Владимир Высоцкий

Жил я с матерью и батей
На Арбате — здесь бы так!
А теперь я в медсанбате —
На кровати, весь в бинтах...

Что нам слава, что нам Клава —
Медсестра — и белый свет!..
Помер мой сосед, что справа,
Тот, что слева, — ещё нет.

И однажды, как в угаре,
Тот сосед, что слева, мне
Вдруг сказал: "Послушай, парень,
У тебя ноги-то нет".

Как же так? Неправда, братцы,
Он, наверно, пошутил!
"Мы отрежем только пальцы", —
Так мне доктор говорил.

Но сосед, который слева,
Всё смеялся, всё шутил,
Даже если ночью бредил —
Всё про ногу говорил.

Издевался: мол не встанешь,
Не увидишь, мол, жены!..
Поглядел бы ты, товарищ,
На себя со стороны!

Если б был я не калека
И слезал с кровати вниз —
Я б тому, который слева,
Просто горло перегрыз!

Умолял сестричку Клаву
Показать, какой я стал...
Был бы жив сосед, что справа, —
Он бы правду мне сказал!..

***
Я знаю, никакой моей вины
В том, что другие не пришли с войны,
В том, что они - кто старше, кто моложе -
Остались там, и не о том же речь,
Что я их мог, но не сумел сберечь,-
Речь не о том, но все же, все же, все же...

А.Твардовский

[semen-off]

Учебник в угол - и на пароход
В июнь, в свободу, в ветер, в поцелуи
И только берега, как пара хорд,
Стянули неба синюю кривую.

Борис Смоленский

[Ginger]

Владимир Гандельсман

Памяти Володи Дворкина

На Северной Двине, за Нижней Тоймой,
белеет вечер, навсегда спокойный,

и так воде и небесам легко,
что видишь дальше смерти, — далеко.

Вдоль Северной Двины, за Нижней Тоймой,
идём с тобой мы,

вдыхая воздух, на его блесну
попавшись. Слово странное: взгрустну.

На Северной Двине, где есть районный
центр, поднимай стакан гранёный.

Продмаг с крупой и плавленным сырком.
Что в горле? Ком.

На Северной Двине, за Нижней Тоймой
позвякивает вечер рукомойный.

Куда ты смотришь? Что там вдалеке?
Малец несет подушечки в кульке.

И стелят небеса, и верхней тайной
летит, летит печальный отблеск стайный.


ВОСКРЕШЕНИЕ МАТЕРИ

Надень пальто. Надень шарф.
Тебя продует. Закрой шкаф.
Когда придёшь. Когда придёшь.
Обещали дождь. Дождь.

Купи на обратном пути
хлеб. Хлеб. Вставай, уже без пяти.
Я что-то вкусненькое принесла.
Дотянем до второго числа.

Это на праздник. Зачем открыл.
Господи, что опять натворил.
Пошёл прочь. Пошёл прочь.
Мы с папочкой не спали всю ночь.

Как бегут дни. Дни. Застегни
верхнюю пуговицу. Они
толкают тебя на неверный путь.
Надо постричься. Грудь

вся нараспашку. Можно сойти с ума.
Что у нас – закрома?
Будь человеком. НЗ. БУ.
Не горбись. ЧП. ЦУ.

Надо в одно местечко.
Повесь на плечики.
Мне не нравится, как
ты кашляешь. Ляг. Ляг. Ляг.

Не говори при нём.
Уже без пяти. Подъём. Подъём.
Стоило покупать рояль. Рояль.
Закаляйся, как сталь.

Он меня вгонит в гроб. Гроб.
Дай-ка потрогать лоб. Лоб.
Не кури. Не губи
лёгкие. Не груби.

Не простудись. Ночью выпал
снег. Я же вижу – ты выпил.
Я же вижу – ты выпил. Сознайся. Ты
остаёшься один. Поливай цветы.


Блокадная баллада

Жили мы на Шкапина, трое в комнате,
улица вела к вокзалу, вокзал к стране,
улица промышленная в саже-копоти,
мать, мы с братом, отец на войне.

В память невеликую мою, утлую
врезалось: воронка, мы с соседом моим
смотрим, как откачивают воду мутную,
воду мутную, вдвоём стоим.

После — голод, крошки хлеба не выклянчишь —
трупы сплошь — на тротуаре, на мостовой,
я боюсь покойников, но сердце выключишь —
и живёшь как мёртвый, но живой.

Штабелями складывали их в загоне
у вокзала нашего, помню, что когда
одного несли — в нём булькала, как в бидоне,
переливалась внутри вода.

Что ужаснее мора многолюдного,
от ранений лучше погибнуть пулевых,
но в сраженье, а не от голода лютого
от нехватки плодов полевых.

Жили мы на Шкапина, двое в комнате,
мать пристроила брата к добрым людям, след
затерялся надолго в военном грохоте,
а нашёлся через тридцать лет.

Животину выпятивши рахитную,
помню, как девчонка плачет, щёки дрожат,
что отец лежит, лежит да под ракитою,
а над ним что вороны кружат.

Многого не помню, мал я был годами,
к третьему лету войны начал доходить,
тетка Люда съесть меня предлагала маме,
людоедка, что и говорить.

Плач недавно я читал Иеремии,
и когда на это наткнулся, весь притих:
руки мягкосердых женщин детей варили,
чтобы стали пищею для них.

Словом Господа всё земное сдобрено,
тех, мол, и наказываю, кого люблю.
Значит, нас любил Господь как-то особенно,
Да. Особенно. Вот и терплю.

[Лаванда]

Лариса Кузьминская "В ожидании весны"

Ах, как мне хочется услышать снова птиц
Их звонкий, музыкальный разговор,
Стряхнуть снежинки с кончиков ресниц.
Снять головной и надоевший мне убор.

Ах, как мне хочется шагнуть в весны звучанье,
В ней столько переливов и тонов,
Устала я от зимнего молчанья,
Ее холодных металлических оков…

Зимы полотен черно-белый мел,
И серого асфальта, крыш вкрапленье,
Графический пейзаж мне надоел,
Я жду весну, ее внезапного явленья.

Она придет , добавит желтой краски,
Зеленым разукрасит не спеша.
Преобразится все вокруг как будто в сказке,
И оживет и запоет душа.

[Ginger]

Евгений Евтушенко

***
К. Шульженко

А снег повалится, повалится...
и я прочту в его канве,
что моя молодость повадится
опять заглядывать ко мне.

И поведет куда-то за руку,
на чьи-то тени и шаги,
и вовлечет в старинный заговор
огней, деревьев и пурги.

И мне покажется, покажется
по Сретенкам и Моховым,
что молод не был я пока еще,
а только буду молодым.

И ночь завертится, завертится
и, как в воронку, втянет в грех,
и моя молодость завесится
со мною снегом ото всех.

Но, сразу ставшая накрашенной
при беспристрастном свете дня,
цыганкой, мною наигравшейся,
оставит молодость меня.

Начну я жизнь переиначивать,
свою наивность застыжу
и сам себя, как пса бродячего,
на цепь угрюмо посажу.

Но снег повалится, повалится,
закружит все веретеном,
и моя молодость появится
опять цыганкой под окном.

А снег повалится, повалится,
и цепи я перегрызу,
и жизнь, как снежный ком, покатится
к сапожкам чьим-то там, внизу.
1966

[Мурка]

СТИХИ, НАПИСАННЫЕ ВОСЬМОГО МАРТА

Роберт Рождественский

Все равно что за снегом идти
в Африку,
а за новою книжкой стихов --
в мебельный
и уныло просить
со слезой в голосе
адрес господа бога
в бюро справочном,
все равно что ругать океан
с берега
за его невниманье
к твоей личности,
все равно что подснежник искать
осенью
и, вздыхая, поминки справлять
загодя,
все равно что костер разводить
в комнате,
а гнедого коня
в гараже требовать,
и упорно пытаться обнять
облако,
и картошку варить
в ледяной проруби,
все равно что на суше
учить плаванью,
а увесистый камень
считать яблоком,
все равно что от курицы
ждать лебедя --
так однажды
решить,
будто ты
полностью
разбираешься
в женском
характере!

[Ginger]

Анна Ахматова

***
И как будто по ошибке
Я сказала: "Ты…"
Озарила тень улыбки
Милые черты.
От подобных оговорок
Всякий вспыхнет взор…
Я люблю тебя, как сорок
Ласковых сестер.
1909


Он любил…
Он любил три вещи на свете:
За вечерней пенье, белых павлинов
И стертые карты Америки.
Не любил, когда плачут дети,
Не любил чая с малиной
И женской истерики.
…А я была его женой.
1910

***
Да, я любила их, те сборища ночные, –
На маленьком столе стаканы ледяные,
Над черным кофеем пахучий, тонкий пар,
Камина красного тяжелый, зимний жар,
Веселость едкую литературной шутки
И друга первый взгляд, беспомощный и жуткий.
1917

* * *
Чернеет дорога приморского сада,
Желты и свежи фонари.
Я очень спокойная. Только не надо
Со мною о нем говорить.
Ты милый и верный, мы будем друзьями...
Гулять, целоваться, стареть...
И легкие месяцы будут над нами,
Как снежные звезды, лететь.
1914

Пушкин
Кто знает, что такое слава!
Какой ценой купил он право,
Возможность или благодать
Над всем так мудро и лукаво
Шутить, таинственно молчать
И ногу ножкой называть?..
7 марта 1943
Ташкент

[Ginger]

Иосиф Бродский

Пристань Фегердала

Деревья ночью шумят на берегу пролива.
Видимо, дождь; ибо навряд ли ива,
не говоря - сосна, в состояньи узнать, в потемках,
в мелкой дроби листа, в блеске иглы, в подтеках
ту же самую воду, данную вертикально.
Осознать это может только спальня
с ее опытом всхлипывания; либо - голые мачты шведских
яхт, безмятежно спящих в одних подвязках, в одних подвесках
сном вертикали, привыкшей к горизонтали,
комкая мокрые простыни пристани в Фегердале.

1993

***
Ты забыла деревню, затерянную в болотах
Залесённой губернии, где чучел на огородах
Отродясь не держат — не те там злаки,
И доро́гой тоже всё гати да буераки.

Баба Настя, поди, померла, и Пестерев жив едва ли,
А как жив, то пьяный сидит в подвале,
Либо ладит из спинки нашей кровати что-то,
Говорят, калитку, не то ворота.

А зимой там колют дрова и сидят на репе,
И звезда моргает от дыма в морозном небе.
И не в ситцах в окне невеста, а праздник пыли
Да пустое место, где мы любили.

1975

[loric]

Испытываю нежность к, теплоходам,
к их лебедино строгой белизне,
к, оранжевым закатам и восходам,
рождающимся в медленной волне.
Плывет речное диво величаво
средь молодых весенних берегов,
и облака, струящиеся плавно,
мне видятся мелодией стихов.
А рядом, как эскорт, не умолкая
летит красавиц чаек белый рой,
и пенный след, в легчайшей дымке тая,
чарует неожиданной игрой.
И все, что жгло, внезапно отступает,
когда самозабвенный соловей
меня своею песней провожает,
невидимый среди хмельных ветвей.
Пусть завтра расставанье...
Пусть сквозь годы
пробьется вдруг непрошенная грусть —
испытываю нежность к теплоходам,
и этого нисколько не стыжусь...

[Ginger]

Юрий Левитанский

* * *
Я медленно учился жить,
ученье трудно мне давалось.
К тому же часто удавалось
урок на после отложить.

Полжизни я учился жить,
и мне за леность доставалось -
но ведь полжизни оставалось,
я полагал,
куда спешить!

Я невнимателен бывал -
то забывал семь раз отмерить,
то забывал слезам не верить,
урок мне данный забывал.

И все же я учился жить.
Отличник - нет, не получился.
Зато терпенью научился,
уменью жить и не тужить.

Я поздно научился жить.
С былою ленью разлучился.
Да правда ли,
что научился,
как надо, научился жить?

И сам плечами лишь пожмешь,
когда с утра забудешь снова:
не выкинуть из песни слова
и что посеешь, то пожнешь.

И снова, снова к тем азам,
в бумагу с головой заройся.
- Сезам,- я говорю,- откройся! -
Не отворяется Сезам.


* * *
Вы помните песню про славное море?
О парус,
летящий под гул баргузина!
...Осенние звезды стояли над логом,
осенним туманом клубилась низина.

Потом начинало светать понемногу.
Пронзительно пахли цветы полевые...
Я с песнею тою
пускался в дорогу,
Байкал для себя открывая впервые.

Вернее, он сам открывал себя.
Медленно
машина взбиралась на грань перевала.
За петлями тракта,
за листьями медными
тянуло прохладой и синь проступала.

И вдруг он открылся.
Открылась граница
меж небом и морем.
Зарей освещенный,
казалось, он вышел, желая сравниться
с той самою песней, ему посвященной.

И враз пробежали мурашки по коже,
сжимало дыханье все туже и туже.
Он знал себе цену.
Он спрашивал:
- Что же,
похоже на песню?
А может, похуже?

Наполнен до края дыханьем соленым
горячей смолы, чешуи омулиной,
он был голубым,
синеватым,
зеленым,
горел ежевикой и дикой малиной.

Вскипала на гальке волна ветровая,
крикливые чайки к воде припадали,
и как ни старался я, рот открывая,
но в море,
но в море слова пропадали.

И думалось мне
под прямым его взглядом,
что, как ни была бы ты, песня, красива,
ты меркнешь,
когда открывается рядом
живая,
земная,
всесильная сила.

***
Замирая, следил, как огонь подступает к дровам.
Подбирал тебя так, как мотив подбирают к словам.

Было жарко поленьям, и пламя гудело в печи.
Было жарко рукам и коленям сплетаться в ночи...

Ветка вереска, чёрная трубочка, синий дымок.
Было жаркое пламя, хотел удержать, да не мог.

Ах, мотивчик, шарманка, воробышек, жёлтый скворец —
упорхнул за окошко, и песенке нашей конец.

Доиграла шарманка, в печи догорели дрова.
Как трава на пожаре, остались от песни слова.

Ни огня, ни пожара, молчит колокольная медь.
А словам ещё больно, словам ещё хочется петь.

Но у Рижского взморья всё тише стучат поезда.
В заметённом окне полуночная стынет звезда.

Возле Рижского взморья, у кромки его берегов,
опускается занавес белых январских снегов.

Опускается занавес белый над сценой пустой.
И уходят волхвы за неверной своею звездой.

Остывает залив, засыпает в заливе вода.
И стоят холода, и стоят над землёй холода.

***
Каждый выбирает для себя
женщину, религию, дорогу.
Дьяволу служить или пророку -
каждый выбирает для себя.

Каждый выбирает по себе
слово для любви и для молитвы.
Шпагу для дуэли, меч для битвы
каждый выбирает по себе.

Каждый выбирает по себе
щит и латы, посох и заплаты.
Меру окончательной расплаты
каждый выбирает по себе.

Каждый выбирает для себя...
Выбираю тоже - как умею.
Ни к кому претензий не имею.
Каждый выбирает для себя.

[loric]

Подставляйте ладони...

Борис Коренфельд

Подставляйте ладони.
Я насыплю вам счастья.
Есть источник бездонный
В дождь,в грозу и ненастье.

Я насыплю вам счастья,
Сколько вы захотите.
Это всё в вашей власти.
Ну берите,берите!

Нет конца и начала.
Нет границ поперечных.
Только вы,получая,
Улыбнитесь сердечно

И скажите кому-то
Просто доброе слово.
Не лукавствуя мудро,
Это счастья основа.

Не жалейте улыбок,
Не жалейте участья.
И средь бед и ошибок
Вы получите счастье.

Отдавать его будем
Тем,кому пожелаем.
И,даря счастье людям,
Мы счастливыми станем!

[Ginger]

Александр Кушнер

* * *

Читая Набокова, думал о том,
Что слишком счастливое детство опасно:
За дом петербургский заплатишь потом
Изгнаньем и бедностью, - многообразно
Несчастье, - за летнее море и пляж,
За вид из окна на Большую Морскую,
За взятый с витрины гигант-карандаш -
Бездомную вытянешь долю чужую.

И Трифонов нам рассказал о своем
Привилегированном детстве и доме
С вахтером в подъезде, с балконным окном
На звезды в рубиновой сладкой истоме, -
Мы знаем, чем кончилось это… нет-нет,
Не надо казенной машины и дачи;
И разве ребенок, купивший билет
В кино, не счастливее всех и богаче?


* * *

В каком-нибудь Торжке, домишко проезжая
Приземистый, с окном светящимся (чужая
Жизнь кажется и впрямь загадочней своей),
Подумаю: была бы жизнь дана другая –
Жил здесь бы, тише всех, разумней и скромней.

Не знаю, с кем бы жил, что делал бы, — неважно.
Сидел бы за столом, листва шумела б влажно,
Машина, осветив окраинный квартал,
Промчалась бы, а я в Клину бы жил отважно
И смыслом, может быть, счастливым обладал.

В каком-нибудь Клину, как на другой планете.
И если б в руки мне стихи попались эти,
Боюсь, хотел бы их понять я — и не мог:
Как тихи вечера, как чудно жить на свете!
Обиделся бы я за Клин или Торжок.


* * *

С парохода сойти современности
Хорошо самому до того,
Как по глупости или из ревности
Тебя мальчики сбросят с него.

Что их ждет еще, вспыльчивых мальчиков?
Чем грозит им судьба вдалеке?
Хорошо, говорю, с чемоданчиком
Вниз по сходням сойти налегке.

На канатах, на бочках, на ящиках
Тени вечера чудно лежат,
И прощальная жалость щемящая
Подтолкнет оглянуться назад.

Пароход-то огромный, трехпалубный,
Есть на нем биллиард и буфет,
А гудок его смутный и жалобный:
Ни Толстого, ни Пушкина нет.

Торопливые, неблагодарные?
Пустяки это всё, дребедень.
В неземные края заполярные
Полуздешняя тянется тень.


* * *

Дети в поезде топают по коридору,
Или входят в чужие купе без разбору,
Или, с полки упав, слава богу, что с нижней,
Не проснувшись, полночи на коврике спят;
Плачут; просят купить абрикосы им, вишни;
Лижут скобы, крючки, все железки подряд;
Пятилетняя девочка в клетчатой юбке
Мне старалась понравиться, вся извелась,
Извиваясь, но дядя не шел на уступки,
Книгой от приставаний ее заслонясь,
А поддался бы, дрогнул — и всё: до Тамбова,
Где на дождь, наконец, выходила семья,
Должен был бы подмигивать снова и снова…
Там, в Тамбове, будь умницей, радость моя!
Дети в поезде хнычут, смеются, томятся,
Знать не знают, куда и зачем их везут;
Блики, отблески, пыльные протуберанцы,
Свет, и тень, и еловый в окне изумруд;
Но какой-нибудь мальчик не хнычет, не скачет,
Не елозит, не виснет на ручках, как все,
Только смотрит, к стеклу прижимая горячий
Лоб, на холмы и долы в их жаркой красе!

[Папа-моряк]

Перед Новым годом и покупкой подарков вспомнила стих Леонида Каганова Наставление мужчинам в женский день...

Прочитал. Понравилось. :yes: Заодно вспомнилась одна стихотворная дискуссия на вечную тему про отношения полов.

Игорь Иртеньев.

Женщины носят чулки и колготки,
И равнодушны к вопросам культуры.
Двадцать процентов из них – идиотки,
Тридцать процентов – набитые дуры.

Сорок процентов из них – психопатки,
В сумме нам это даёт девяносто.
Десять процентов имеем в остатке,
Да и из этих-то выбрать не просто.
____________________________________
Тамара Панфёрова.
Ответ Иртеньеву

Носят мужчины усы и бородки,
И обсуждают проблемы любые.
Двадцать процентов из них – голубые.
Сорок процентов – любители водки.

Тридцать процентов из них – импотенты,
У десяти – с головой не в порядке.
В сумме нам это даёт сто процентов,
И ничего не имеем в остатке.
________________________________________
Эрнст.
Ответ Иртеньеву и Панфёровой

Сорок процентов из тех, что в колготках
Неравнодушны к любителям водки.
Любят порой голубых психопатки,
Правда, у них с головой не в порядке.

Дуры всегда импотентов жалели,
А идиоток придурки хотели.
В сумме, конечно же, нас – сто процентов:
Дур, идиоток, козлов, импотентов.
_______________________________________
Виктор Бичев.
Ответ всем троим:

Сорок процентов из женщин – артистки.
С ними иметь надо крепкие нервы.
Десять процентов из них – феминистки.
А половина – обычные стервы

Что ж предпринять мужикам при бородках,
Если проценты тут вышли такие?
Что-то из двух: иль довериться водке,
Или всем скопом пойти в голубые.


Довожу до сведения всех заинтересованных лиц, что размещая на Форуме это сообщение, я ни на кого не намекаю. Как на Форуме, так и вне его.
:yes:
Все возможные совпадения, которые могут обнаружить особо мнительные граждане - случайны! :yes:

[Ginger]

Перед Новым годом и покупкой подарков вспомнила стих Леонида Каганова Наставление мужчинам в женский день, вот отрывок:

Итак, запомни первое: цветы. Да-да — колючий и никчемный веник. Который сдохнет в тот же понедельник, но подарить его обязан ты. Не спрашивай, зачем: тут смысла нет. Непостижим, как притчи у даосов. Не рассуждай, купи в киоске розы — насколько позволяет твой бюджет. Не надо экономить по рублю! Но если денег тупо не хватает, букет цветов успешно заменяют пять смсок «я тебя люблю». Их можешь разослать по книжке всей. Но каждой — пять. И с долгим интервалом. Чтоб каждая при этом понимала, что целый день ты думаешь о ней.

Теперь подарок. Это как лото: колготки, кремы, кофточки, помада — нам в жизни не понять, чего ей надо, что ни возьмешь — окажется не то. Дарить конфеты — неэтичный жест и подлая достаточно идея: любая в мире женщина — худеет. Расстроится. Хотя конфеты съест. (Они худеют все по многу лет — и даже те, что не имеют веса: их убедила глянцевая пресса, что нам, мужчинам, нравится скелет.) Поэтому: не знаешь, что найти, но хочется обрадовать подружку? Дари любую мягкую игрушку — играют в них до сорока пяти.

Но есть подарки, что всего важней, они — восторг, экстаз и истерия: название у них «бижутерия» (козявки из железок и камней). Не тех железок, что стоят в компе! Не тех камней, которые процессор! Козявки эти продают по весу — браслетики, цепочки и т.п. Рискованно сережки покупать: в ушах должны быть дырки для сережек. А ты на уши не смотрел, быть может: а значит, на нее тебе плевать? И боже упаси купить кольцо — оно для этих целей не годится: кольцо для них — прямой намек жениться. В итоге будет хмурое лицо, и сутки в муках проведет она, пытаясь сочинить такую фразу, которая являлась бы отказом, но оскорбить при этом не должна.

Но если вы давно вступили в брак (как вариант: живете вместе, рядом), то поздравлять, конечно, тоже надо, но только надо действовать не так: не жадничай, не скромничай, бери хороший, ценный, правильный подарок — литые диски и ксенон на фары; вай-фай проектор; плеер mp3; отвертку; перфоратор и болты; процессор; сканер; пульт для монитора; — короче все полезное, чем скоро всецело станешь пользоваться ты. Приделай бантик, оберни фольгой, добавь цветы, как требует обычай. Тут важен факт, что ты в семье добытчик, и в дом принес подарок дорогой.

Но самый главный принцип прост как пень, хоть сложен для мужского пониманья: у женщин крайне ценится вниманье. Причем всегда, не только в этот день. Не важно, кто ты — друг, приятель, муж — скажи футболу «нет», закрой газету и выйди наконец из интернета: ведь женщины ценней, чем эта чушь! Они прекрасны, как нежданный гол! Волшебнее, чем пиво жарким летом! Хорош читать дурацкие куплеты! Беги же к ним! Пошел! Пошел! Пошел!

[Vitalis Merta]

http://0.cdn.echo.msk.ru/snd/2011-10...tizen-0750.mp3

Путин и мужик.