Объявление

Свернуть
Пока нет объявлений.

Северная Одиссея

Свернуть
X
Свернуть
Активные пользователи, которые сейчас просматривают эту тему: 0 (0 участника и 0 гостей)
 
  • Фильтр
  • Время
  • Показать
Очистить всё
новые сообщения

  • Северная Одиссея



    ...Однажды на мысе Аук острова Рудольфа, самого северного острова Земли Франца-Иосифа, среди обледенелых камней нашли деревянный шест с заостренным концом и медной муфтой, на которой сохранилась гравировка: «Sedov. Pol. Exped. 1912». Это был флагшток, который намеревался установить на «макушке» нашей планеты начальник экспедиции к Северному полюсу, старший лейтенант российского флота Г. Я. Седов...
    Штурм полюса
    Первые в истории походы к Северному полюсу имели вполне конкретную цель: разработку северного маршрута из Атлантического в Тихий океан. Принципиальная возможность такого пути, казалось, подтверждалась научными разработками географов того времени. Они утверждали, что ледяные поля располагаются лишь в достаточно низких широтах, а стоит пересечь параллели Гренландии или Шпицбергена, и откроются просторы арктического океана...
    Гипотеза о свободном от льдов море в центре Арктики держалась на удивление долго. Лишь в начале XIX века исследователи убедились: попытка пробиться к самому полюсу на судах — дело безнадежное.
    Тогда появилась другая, не менее «научно обоснованная» теория, выдвинутая английским мореходом Скоресби - младшим. Он утверждал, что верхушка земного шара окружена гладкими и неподвижными ледяными полями, по которым чуть ли не с комфортом можно двигаться к цели. Однако уже в 1827 году экспедиция англичанина Эдуарда Парри убедилась в обратном. Бесчисленные торосы чрезвычайно затрудняли передвижение, и за 35 дней похода исследователи достигли лишь 82° 41" северной широты.
    А ведь реальный путь к полюсу обсуждался еще за десять лет до путешествия Парри. В 1818 году русские ученые обратились к архангельским промышленникам с рядом вопросов о наиболее эффективных способах передвижения в условиях Севера. И единственным из всех возможных был назван традиционный — на ездовых собаках.
    Во второй половине XIX века мечты о легком торговом пути в страны Востока по арктическому океану развеялись, но тут же на смену им пришел нарастающий ажиотаж вокруг идеи завоевания полюса. В 1868 году на небольшой яхте «Германия» ушла на север экспедиция Карла Кольдевея. Как ни странно, но и этот поход совершался в расчете на пресловутое, «свободное ото льдов море». Естественно, встретив первые же сплошные льды, яхта была вынуждена вернуться.
    Через год Кольдевей отправился в новое путешествие к полюсу — на этот раз на специально построенном пароходе. Экспедиции было придано и парусное судно. Но буквально в десятке километров от Гренландии парусник раздавило льдами, а пароход после зимовки возвратился в Германию.
    Аналогичная экспедиция отправилась на судне «Полярис» и из Североамериканских Соединенных Штатов. Ей удалось подняться лишь до 82° северной широты.
    В 1875 году штурм полюса организовали англичане. Это был тщательно подготовленный поход, который обошелся, пожалуй, дороже, чем все другие. Британцы отправились на двух судах от берегов Гренландии, однако пробиться не удалось и им. На этом основании один из руководителей экспедиции капитан Нэрс сделал вывод, что Северный полюс вообще недостижим.
    К концу XIX века возникает совершенно новая идея покорения полюса — вместе с дрейфующими льдами. Ее автором, неистовым поборником, а затем и исполнителем, оказался знаменитый норвежский путешественник Фритьоф Нансен. Кстати, в отличие от многих «рекордсменов», Нансен не ставил обязательной задачей водрузить флаг на самом полюсе, а стремился исследовать окружающие его неизученные области. Экспедиция на «Фраме» — широко известном судне Нансена — позволила подняться в трехлетнем дрейфе до 85° 56" северной широты. Правда, добраться до полюса в пешем походе не удалось.
    В 1898 году в борьбу за покорение Северного полюса включается американец Роберт Пири. Он делает четыре отчаянных броска. Увы, человечество ничего не получило от последней экспедиции Пири 1909 года, ничего, кроме самого факта достижения точки, в которой сходятся все меридианы. Да и то, как потом выяснилось, место, принятое Пири за полюс, отстояло от него по меньшей мере на 167 километров.
    Кстати, заявка американца на приоритет была омрачена небывалым скандалом. Доктор Фредерик Кук заявил, что открыл полюс на два месяца раньше. В дальнейшем выяснилось, что Кук и сопровождавшие его эскимосы действительно покинули побережье и направились к полюсу. Но не прошли путешественники и десятка миль, как, Кук распорядился построить на льду снежную хижину, увенчал ее американским флагом, сфотографировал. Мошенника разоблачили эскимосы, узнавшие изображение на. фотографии в книге Кука с подписью «На полюсе».
    В обстановке суматошной борьбы за честь значиться покорителем Северного полюса лишь Россия, имевшая все основания считать Ледовитый океан как бы внутренним русским морем, оставалась до поры сторонним наблюдателем. Между тем и опыта освоения арктических областей ей было не занимать, и прав на северные моря, острова и архипелаги у нее было не меньше... 19 марта 1912 года было опубликовано открытое письмо офицера Глазного гидрографического управления морского министерства капитана Г. Я. Седова с призывом организовать русскую научную экспедицию на полюс. «Русский народ должен принести на это национальное дело небольшие деньги, а я приношу жизнь», — писал в своем обращении Седов.
    Имя Г. Я. Седова в то время уже хорошо знала научная общественность России. На его счету было блестящее исследование Колымы, о котором газеты того времени печатали многочисленные заметки, конференция Академии наук адресовала ему благодарственное письмо за собранные там научные коллекции. Астрономическое и Географическое императорские общества приняли его в число своих действительных членов. Получил Седов за экспедицию и повышение в чине — штабс-капитана произвели в капитаны по Адмиралтейству.





    Университеты Егора Седова

    Родился Седов в Приазовье, на хуторе Кривая Коса, в семье рыбака. С восьми лет начал трудиться, а в одиннадцать уже ходил на шаланде в море — помогал отцу в промысле.
    Тяга к знаниям обнаружилась у мальчика рано, однако поступить в приходскую школу ему удалось лишь в четырнадцать лет. За два года усвоил Егор Седов курс трехклассной школы, и на этом его учение закончилось — нужно было работать. Егора берут в торговый склад местного помещика — он катает бочки, чинит сети и паруса, переносит мешки с солью. Именно в это время у юноши появляется тяга к книгам. Они открывали перед ним совершенно иной мир — мир путешествий, приключений, открытий...
    В семнадцать Егор ушел из дома и вскоре оказался в Ростове-на-Дону, где находились так называемые «Мореходные классы». Директор сочувственно отнесся к просьбам Седова и согласился зачислить его, но лишь при условии, что юноша приобретет полуторагодичный стаж плавания на парусном судне.
    Судьба улыбнулась молодому человеку — в 1895 году, после того, как он проплавал на парусном боте две навигации, его приняли в мореходные классы. Трудным оказалось учение — особенно для тех, у кого, как и у Егора, было лишь свидетельство об окончании церковноприходской школы. Лишь за первый год, а точнее — за восемь месяцев, ученики должны были усвоить полный курс математики почти по гимназической программе, русскую грамматику, английский язык, географию...
    Три года длилось учение, больше напоминающее бешеную гонку, и весной 1398 года Георгий Седов получает диплом штурмана дальнего плавания. Тем не менее ему приходится служить в должности второго помощника капитана на пароходе «Труд», возившем керосин из Батума в Ростов, Феодосию и Евпаторию.
    Но такая служба не по душе молодому штурману, и он идет в морской флот — на первых порах вольноопределяющимся. Вскоре Седова назначают на учебное судно, и через три месяца он легко сдает экзамены на прапорщика запаса флота.
    Как случилось, что вскоре простого прапорщика допустили к сдаче экстерном экзаменов за полный курс морского корпуса? Утверждают, что главную роль при этом сыграл один из его экзаменаторов. Незаурядные способности и глубокие знания молодого моряка произвели впечатление, и в итоге у Седова оказалось рекомендательное письмо к гидрографу генералу Дриженко...
    Осенью 1901 года Седова производят в поручики запаса флота по морской части. Настойчивость Георгия, казалось, не знала границ, и судьба по-прежнему благоволила ему — уже весной 1902 года его определили в службу с зачислением по Адмиралтейству. Заветная мечта сбылась — он стал кадровым морским офицером. А буквально через несколько дней поручик Седов отправился к месту службы — в Архангельск, где на судне «Пахтусов» его ждало место помощника начальника гидрографической экспедиции.
    В 1904 году началась война с Японией. Седов изъявляет желание отправиться на Дальний Восток и получает назначение на Амурскую речную флотилию, в соединение номерных миноносок. И хотя принять участие в боевых действиях ему практически не удалось, к концу войны он уже стал командиром миноноски № 48.
    После окончания войны с Японией Седов еще два года оставался на Дальнем Востоке — в должности помощника распорядителя работ по постановке вех и бакенов в Тихом океане. И вот наконец первое большое самостоятельное задание: в марте 1909 года Главное гидрографическое управление Морского министерства командировало штабс-капитана Г. Я. Седова на Колыму.
    Знакомясь с отчетами колымской экспедиции, можно только поразиться настойчивости и научной добросовестности ее начальника. Многое было сделано за недолгое полярное лето. Исследован морской бар близ устья Колымы. Выполнены промеры устья реки. Определены координаты речного бара, найден удобный фарватер. Сделаны промеры и проведена съемка реки от Шалауровского рейда до Нижнеколымска.
    .«...Исследование устья Колымы и выяснение возможности, таким образом, плавания морских судов через бар в реку до Нижнеколымска, — писал Седов, — могут безусловно сделать переворот в жизни Колымского края...»
    Возвращение экспедиции можно назвать триумфальным. Георгия Седова хвалило его непосредственное начальство, весьма одобрительно отозвался о деятельности штабс-капитана и глава российской гидрографии А. И. Вилькицкий.
    Вскоре последовало повышение в чине, а следовательно, в дальнейшем возможность получить более самостоятельные и интересные работы.
    И вот новая экспедиция — на Новую Землю. Все лето 1910 года провел Седов на Крестовой губе, составляя карту этого сурового района, изучая гидрографические особенности и устанавливая мореходные знаки. После возвращения с Севера окончательно сформировалась мысль о походе к полюсу.
    Весной 1911 года капитан подает рапорт на имя начальника Главного гидрографического управления, в котором обосновывает необходимость изучения самых высоких широт и достижения самого полюса.



    Полярная экспедиция
    «Ни да ни нет» — такова была позиция и Главного гидрографического управления, и Морского министерства, И лишь вмешательство научной общественности сделало возможным организацию комитета для снаряжения экспедиции. Появились наконец средства, появилась и возможность начать практическую подготовку к этому сложнейшему путешествию. Ну а Морское министерство смогло лишь произвести Г. Я. Седова в связи с предстоящим предприятием в чин старшего лейтенанта флота, что соответствовало званию капитана по Адмиралтейству.
    В конце июля все участники экспедиции собрались в Архангельске. Именно здесь Седов впервые увидел будущее экспедиционное парусно-паровое судно «Святой мученик Фока», арендованное у местного зверопромышленника Дикина. Капитану шхуна понравилась: внешне неказистая, она тем не менее была прекрасно приспособлена к плаваниям в условиях полярных морей.
    Построенное еще в 1870 году в Норвегии судно предназначалось для морского промысла в Ледовитом океане. При спуске на воду оно получило название «Гейзер» и под этим именем плавало вплоть до 1890 года, а затем было куплено мезенскими зверопромышленниками братьями Юрьевыми и стало именоваться «Святой мученик Фока». В 1909 году «Фока» принадлежал Мурманской научно-промысловой экспедиции, а затем был откуплен зверопромышленником Дикиным.
    Парусно-паровая двухмачтовая шхуна имела мощный набор из дубовых брусьев, дубовые киль, кильсон, форштевень, привальные брусья, увеличенную против обычного толщину обшивки корпуса. «Фока» был оснащен к тому же крепким ледяным поясом, а в носовой части чуть ли не броней из 24 толстых дубовых брусьев. Большие трюмы вмещали запасы топлива, продовольствия и материалов даже для многолетней экспедиции, а в просторных кубрике и кают-компании мог с удобствами разместиться экипаж.
    Вскоре из Петербурга начали поступать оборудование и провиант, однако комитет не торопился с высылкой заказанных консервов, аппаратуры для научных наблюдений, приборов. Седов надеялся выйти в море до 14 августа — отправиться позднее означало подвергнуть экспедицию риску зазимовать, не добравшись до Земли Франца-Иосифа. Много энергии затратил Седов на то, чтобы достать радиоаппаратуру — новомодное, но уже успевшее хорошо зарекомендовать себя снаряжение, обещавшее существенно уменьшить опасность плавания. Но когда громоздкие ящики «беспроволочного телеграфа» были уже погружены на «Фоку», Морское министерство аннулировало отпуск радисту, намеревавшемуся пойти с Седовым. Пришлось радиостанцию оставить на берегу...
    Бесконечные проволочки портовых властей, связанные с оформлением ледового похода, вынудили перенести выход в море сначала на 21-е, а затем и на 27 августа.
    Наконец настал долгожданный день. К двенадцати часам набережную заполнила толпа — жители Архангельска собрались на торжественные проводы первой российской экспедиции к Северному полюсу. Музыка, речи, молебен... И вот наконец «Фока» в открытом море.
    Выход экспедиции из Архангельска с отставанием чуть ли не на полтора месяца от запланированной даты оказался для седовцев роковым. Коротко арктическое лето, и конец августа является, собственно, уже предзимьем. Буквально через несколько дней после проводов, когда «Фока» был в горле Белого моря, разразился сильнейший шторм. Встречный ветер сносил судно назад, и мощности слабенькой паровой машины, сообщавшей шхуне четырехузловый ход, не хватало, чтобы противостоять свирепому натиску стихии. К тому же открылась течь в трюме — вода стала угрожающе прибывать, подбираясь к топкам. Три дня трепало море «Фоку», однако дальнейший путь прошел при благоприятном ветре, и вновь шторм настиг его лишь у самой Новой Земли.
    Оставив в поселке Ольгинском, что в Крестовой губе Новой Земли, письма и официальные донесения, шхуна взяла курс на север, к восточному берегу Земли Франца-Иосифа. Это было 12 сентября, на рассвете, а уже через день вахтенный обнаружил прямо по курсу плавающий лед...
    Более двух недель пробивалась экспедиция на север. С каждой милей толщина и крепость льда увеличивались. И в этих условиях «Фока» показал себя с самой лучшей стороны — он исправно крошил панцирь океана массивным и крепким дубовым корпусом, прекрасно слушался руля, когда было необходимо идти по извилистым протокам, соединяющим полыньи.
    Но, несмотря на все усилия команды и членов экспедиции, пришлось возвращаться к Новой Земле, где в начале октября «Фока» и вмерз в льды в небольшом заливе, названном путешественниками бухтой «Святого Фоки».
    Динамичная натура Г. Я. Седова не могла вынести бездействия зимовки, и он, не дожидаясь конца полярной ночи, предпринял поход на Север, чтобы как можно точнее определить положение мыса Литке на Новой Земле, который отстоял от бухты «Святого Фоки» на 50 километров. И это был не единственный его поход для изучения близлежащих северных земель. «Подвести итог произведенной нами работе, — писал Седов, — тем более приятно, что в ней сделаны некоторые открытия — несогласия с существующими картами...»
    Действительно, в дальнейшем ученые-географы утверждали, что если бы экспедиция Седова предпринималась исключительно для изучения Новой Земли, вряд ли она смогла сделать больше для науки за 11 месяцев ледового плена.
    «Фока» освободился ото льда лишь 3 сентября 1913 года. И снова — курс на север, к мысу Флора Земли Франца-Иосифа. И опять перед шхуной расстилаются ледяные поля, забираться в которые теперь уже смертельно рискованно, поскольку на судне почти не осталось топлива, а на одних парусах во льдах не походишь... Тем не менее — курс на север, к полюсу.
    Поздно вечером 13 сентября «Святой мученик Фока» бросает якорь в виду мыса Флора, Убедившись, что обещанный пароход с углем не прибыл, 17 сентября экспедиция отправляется дальше. Через двое суток Седов вводит шхуну в безымянную бухту острова Гукера и осторожно ставит ее на грунт. Здесь, в бухте, названной Тихой, предстоит еще одна зимовка.
    Она оказалась гораздо более трудной. Необходимо было экономить топливо, окончательно испортилась недоброкачественная солонина, угрожающе таяли запасы консервов. У людей появились признаки цинги. Тем не менее Седов, ослабленный, как и его соратники, готовится к походу на полюс. Спутники неоднократно пытались переубедить его. Две тысячи верст в оба конца — ведь это не по силам и здоровому!
    2 февраля 1914 года полюсная экспедиция в составе Георгия Седова, матросов Александра Пустошного и Григория Линника выступила в поход. С ними было трое саней-нарт, 24 собаки и около 60 пудов провианта и вещей. Первые дни Седов чувствовал себя бодро, однако болезнь наступала, и на девятый день руководитель экспедиции уже не мог встать. Тем не менее на предложение вернуться он не согласился и в течение восьми дней двигался в нартах.
    На семнадцатый день трое измученных путешественников почти достигли острова Рудольфа. Но Седов совершенно ослаб, и 20 февраля жизнь этого замечательного человека оборвалась... Похоронили Георгия Седова на южной оконечности острова Рудольфа, положив в могилу флаг с надписью на древке на английском языке «Sedov Pol. Exped. 1912».
    18 марта Линник и Пустошный вернулись на «Фоку». В конце июля шхуна Освободилась ото льда и покинула бухту Тихую. А через месяц, спалив в топке все, что хоть как-то могло гореть, экспедиция вернулась в Архангельск...
    И. СЕРГЕЕВ
    На ближних подступах к полюсу

    Тихий провинциальный Архангельск жил своей неторопливой, размеренной жизнью, когда вдруг по городу пронеслась волнующая весть: приехал некий офицер Седов, который задумал совершить плавание к Северному полюсу и намерен с этой целью купить или зафрахтовать подходящее судно. Эта новость особенно взволновала местного шкипера — зверопромышленника В. Дикина. Очень уж не везло этому предпринимателю последние годы. Несколько лет назад Дикин, испытывавший серьезные финансовые затруднения, решил купить новый корабль и с его помощью поправить свои дела. Выбор пал на промысловую шхуну с тяжеловесным именем «Святой мученик Фока», принадлежавшую русским зверопромышленникам братьям Юрьевым.
    Судно было построено в Норвегии в 1870 году для зверобойных промыслов в северных морях и при рождении получило имя "Тейзер". В течение 25 лет его эксплуатировали норвежские рыбаки, а в конце века они уступили его братьям Юрьевым. Новые хозяева долго использовали шхуну для добычи тюленей и других морских зверей в арктических водах, после чего «Фока» перешел в руки Дикина. Однако приобретение шхуны ничего не изменило в делах зверопромышленника. Запутавшись в долгах, Дикин заложил шхуну сразу нескольким компаниям и не знал, как выбраться из создавшегося положения. А когда в Архангельске появился офицер Седов в поисках судна, которое подошло бы для его дерзкого плана по достижению Северного полюса, у Дикина появилась коварная мысль, осуществление которой позволило бы ему одним ударом разрубить все свои финансовые путы.
    Дикину было известно, что местные судовладельцы, сговорившись, решили содрать с господина Седова не менее 40 тысяч рублей. Ведь полярное лето коротко, и Седову придется очень торопиться, чтобы успеть с выходом в море до конца навигации. В то же время Дикин знал, что Седов крайне ограничен в средствах и не сможет заплатить за судно столько, а стало быть, организатор экспедиции загнан в угол примерно так же, как и сам Дикин.
    И зверопромышленник начинает свою многоходовую комбинацию. Дикин обращается к Седову с заманчивым предложением: он предоставляет свое судно во фрахт всего за 5500 рублей и обязуется самолично доставить на нем экспедицию до Земли Франца-Иосифа. Разумеется, промышленник умолчал, что его шхуна заложена и перезаложена, что впоследствии создало Седову немало дополнительных трудностей чисто юридического характера.
    Дикин рассчитал верно. Седов заключил с ним контракт, превратив, таким образом никому не известную зверобойную шхуну в знаменитый корабль, имя которого неразрывно связано с жизненным подвигом и гибелью одного из самых отважных и бескомпромиссных покорителей Арктики Георгия Яковлевича Седова.
    Г. Я. Седов родился в 1877 году в семье простого азовского рыбака. С раннего детства он помогал отцу в его нелегком труде и, может быть, именно здесь, на азовских промыслах, происходило становление характера будущего путешественника-исследователя, закалялись воля, упорство в достижении цели.
    В 1898 году в Поти Седов получил диплом штурмана дальнего плавания. В 1901 году он сдал экзамены за полный курс Морского корпуса и получил второй диплом, после чего поступил на службу в Главное гидрографическое управление. И сразу же стал участником интереснейшей экспедиции на север, в район Новой Земли, на гидрографическом судне "Пахтусов". Эта экспедиция предопределила жизненный путь Седова — преданное и бескорыстное служение Северу. И прав был знаменитый полярный путешественник Пири, который как-то сказал: «Всякий, кто посетил Север, неизлечимо заболевает полярной лихорадкой».
    Во время русско-японской войны и несколько лет после нее Седов служил на Дальнем Востоке. Затем его откомандировали в распоряжение Главного гидрографического управления, откуда он был послан начальником экспедиции по исследованию устья Колымы. Возвратившись в Петербург, он сделал доклад в Географическом обществе, отметив, что только морское сообщение с Колымой, доставка туда припасов и снаряжения способны оживить этот богатейший край, способствовать его развитию и процветанию. Доклад понравился. Руководителя Колымской экспедиции признали крупным исследователем, избрали действительным членом Географического общества.
    В 1910 году Седов возглавил экспедицию по изучению Крестовой губы на Новой Земле.
    В марте 1912 года Седов выступил с проектом организации экспедиции на Северный полюс, особо подчеркивая, что «горячие порывы у русских людей к открытию Северного полюса проявились еще во времена Ломоносова и не угасли до сих пор». План Седова был следующим: экспедиция выходит из Архангельска примерно 1 июля 1912 года и достигает Земли Франца-Иосифа. Здесь организуется зимовка, и проводятся широкие исследования берегов, изучаются промысловые запасы района, участники экспедиции собирают коллекции флоры и фауны, проводят магнитные наблюдения, организуют метеорологическую и гидрологическую станции.
    В 1913 году с первыми лучами солнца экспедиция продолжает свой путь на север пешком, на собачьих упряжках или на судне - в зависимости от ледовых условий. Если судно будет вынуждено остаться на Земле Франца-Иосифа, тогда на нем останется часть экипажа, которая продолжит свои метеорологические, гидрологические и прочие наблюдения, а полюсная партия, состоящая из четырех человек во главе с начальником экспедиции, отправится к полюсу с тем, чтобы до наступления полярной ночи вернуться на судно или в Гренландию. По расчетам Седова, экспедиция должна была возвратиться в Архангельск осенью 1913 или, в крайнем случае, летом 1914 года. В состав экспедиции должно было входить 14 человек, в том числе в научную группу - 6 человек. Расходы по проведению экспедиции Седов оценил в 60 - 70 тысяч рублей.
    В своем рапорте на имя начальника Главного гидрографического управления автор проекта особо подчеркнул, что Достижение полюса для него является не самоцелью, а только частью широкой программы исследования околополюсного пространства.
    17 мая 1912 года Совет министров рассмотрел проект Седова и отклонил его как «недостаточно обоснованный». Оставался один путь — организовать поход на частные пожертвования.
    Исследователь обратился к общественности с призывом:
    «русский народ должен принести на это национальное дело небольшие деньги, а я приношу свою жизнь».
    Плохую помощь оказала Седову шовинистическая газета А. С. Суворина «Новое время». Поднятая ею шумиха под лозунгом «Русские к полюсу» мало способствовала привлечению широкой прогрессивной общественности к подлинным интересам экспедиции Седова. Пожертвования поступали в основном от романтически настроенных юнцов, студентов, матросов, которые посылали свои гроши в фонд предприятия. Некоторую помощь оказали известные артисты Ф. И. Шаляпин, Л. В. Собинов, А. В. Нежданова, М. Н. Кузнецова, которые передали в фонд экспедиции свои фотографии, и доходы от реализации этих открыток поступили на счет Седова. Жалкую сумму - 10 тысяч рублей — выделило правительство. Всего было собрано чуть больше 100 тысяч рублей.
    Испросив двухгодичный отпуск, Седов отправился в Архангельск и начал там спешно подыскивать подходящее судно.
    В литературе иногда можно встретить высказывания, что экспедиция Седова была обречена с самого начала, и в качестве главного довода приводится то, что «Святой мученик Фока» был совершенно непригоден для арктического плавания. Это не так. По своему конструктивному типу шхуна принадлежала к числу деревянных полярных судов, которые отличались необыкновенной прочностью и высокими мореходными качествами. Именно на подобных шхунах был совершен ряд выдающихся географических открытий и арктических путешествий. Достаточно указать, что на однотипной шхуне «Вега» был впервые преодолен Северный морской путь, на другом судне этого же типа - шхуне «Заря» — свое знаменитое плавание совершил русский путешественник и ученый Э. В. Толль.
    Длина «Фоки» составляла 40,6, ширина - 9,2, осадка - 4,2 м, водоизмещение — 273 т. Помимо парусного вооружения судно имело паровую машину мощностью 290 л. с., которая обеспечивала скорость 5 - 6 узлов.
    Для придания корпусу наибольшей прочности шпангоуты были изготовлены из лучших сортов дуба и расставлены на минимальном расстоянии друг от друга. Наружная обшивка была четырехслойной: внутренний слой толщиной 4 дюйма, а поверх него - еще три слоя, причем наружный слой был изготовлен из особо прочного дуба. В носовой части корпуса установили специальные ледовые подкрепления в виде толстых дубовых брусьев с железной обивкой.
    Хотя к моменту фрахтования шхуны Седовым ей уже перевалило за сорок лет - весьма почтенный возраст для корабля любого типа и назначения — тем не менее «Фока» в значительной степени сохранил высокие прочностные и мореходные качества, что подтверждается документально.
    Так, в конце 1911 года в доке Товарищества Архангельско - Мурманского пароходства был произведен ремонт подводной части корпуса шхуны, после чего владелец В. Дикин получил от начальника Архангельского торгового порта справку, свидетельствующую, что «Фока» «признан способным к морскому плаванию». Этот документ сохранился в архиве Архангельска.
    Седов, опытный полярный исследователь, прежде чем зафрахтовать судно, тщательно осмотрел его и, хотя отметил запущенность и небольшую течь, пришел к выводу, что судно справится с поставленной задачей. Это мнение разделяли многие поморские капитаны, которые вместе с Седовым осмотрели «Фоку». Один из них, опытнейший капитан М. О. Лоушкин, сказал начальнику экспедиции: «Верьте моему слову неложному, лучше судна не найти».
    История плавания Седова на север показала, что судно, действительно, не подвело. «Фока» выдержал арктическое путешествие в невероятно трудных ледовых условиях, две полярные зимовки и доставил участников экспедиции обратно.
    Сам Седов уже во время плавания написал начальнику Архангельского торгового порта письмо, в котором, в частности, есть такие строки: "Святой мученик Фока" оказался прекрасным и крепким судном, и если оно при выходе из Архангельска затрудняло нас своим неважным состоянием, то только потому, что В. Дикин довел его до этого».
    Как ни парадоксально, но слухи о непригодности судна к предстоящему плаванию очень устраивали самого Дикина. Дело в том, что в контракте было оговорено, что «Фока» выйдет в рейс не позднее 15 августа 1912 года, иначе фрахтователь платит неустойку, что вполне отвечало интересам владельца. Поэтому на протяжении всего периода от оформления контракта до выхода «Фоки» в море Дикин принимал все меры, особенно не церемонясь в выборе средств, чтобы сорвать экспедицию.
    Так, за неделю до означенного срока Дикин подал прошение начальнику порта с требованием переосвидетельствовать судно с целью определения высоты надводного борта и проверки, не перегружено ли оно.
    На следующий день портовые власти произвели проверку, которая показала, что судно, действительно, перегружено. Пришлось снять лишние грузы, а именно: 500 пудов угля, сколько бочек солонины и около 80 т воды. И нужны были поистине титанические усилия Седова, чтобы эта операция была проведена не за несколько суток, на что очень рассчитывал Дикин, а в течение одного дня.
    Тогда коварный шкипер предпринял следующий шаг. Команда судна, находившаяся на службе у Дикина, неожиданно отказалась от участия в рейсе, якобы из-за сильной течи в корпусе и недостатка в пресной воде. А 11 августа, за три дня до истечения договорного срока, Дикин отказался вести судно. Нужно было за оставшиеся дни полностью заменить экипаж для столь трудного и ответственного плавания.
    И снова Седов оказался на высоте. Не считаясь с затратами, он сумел заинтересовать высокими заработками нескольких профессиональных моряков, в том числе и тех, кто состоял на службе у Дикина. Некоторые участники похода явились на судно буквально за час до отплытия. Так, механик И. А. Зандер прибыл на шхуну без багажа, в одном пиджаке, в котором и был похоронен на Земле Франца-Иосифа спустя полтора года. Из-за спешки несколько зачисленных в штат моряков оказались с плохим здоровьем, и во время плавания их пришлось отправить домой.
    Непредвиденная сложность для Седова состояла еще и в том, что портовые власти отказались выпустить судно из порта, если экипаж будет менее 27 человек, поэтому потребовались дополнительные организационные усилия и... деньги, которых и без того было очень мало.
    В силу перечисленных обстоятельств экипаж судна оказался не вполне удовлетворительным. Зато научная группа была на редкость удачной: сам Седов — высокоэрудированный специалист и, как выяснилось, прекрасный организатор: географ В. Ю. Визе — будущий член-корреспондент Академии наук СССР, автор многих трудов и популярных книг об Арктике, в том числе о Г. Я. Седове, получившей широкую известность; геолог М. А. Павлов.
    Впоследствии один из участников экспедиции Н. В. Пинегин — полярный исследователь, художник и литератор — писал: «Никогда мы не ощущали так сильно косности, тупого непроходимого бюрократизма царской России, как в дни перед уходом экспедиции. Все было против нас: правительство, официальные исследовательские учреждения, военно-морские круги и пресса».
    Особенно ярко это проявилось в снабжении экспедиции. Словно жадная волчья стая, на Седова набросилась свора профессиональных жуликов и мошенников. Вместо собак, специально предназначенных для работы в суровых условиях Арктики, поставщики скупили в Архангельске дворняжек и лаек и продали их Седову по невероятной цене: 50 рублей за каждую. Уже к весне 1913 года 70 процентов этих собак погибло. В результате в свой решительный поход Седов выступил всего на 24 собаках, что, в известной степени, предрешило исход экспедиции.
    Архангельский купец Демидов, нажившийся на снабжении недоброкачественной провизией и одеждой многих других экспедиций, включая печально известные путешествия Г. А. Брусилова и В. А. Русанова, и здесь остался верен себе. Он поставил Седову испорченные мясо, рыбу, масло, некачественную одежду.
    По поводу продуктов, которые поставил купец, Седов с Новой Земли прислал Демидову открытое письмо, опубликованное в местной газете «Архангельск» 12 октября 1913 года: «Сообщаю, что экспедиция пока жива и здорова, питаясь запасами Вашей заготовки. Среди запасов встречаются худые, например вся треска оказалась кислой, с сильным запахом. Из солонины уже оказались три бочки вонючей... Экспедиция терпит из-за этого большие лишения».
    Не лучше обстояло дело и с одеждой. Штурман В. Альбанов, участвовавший в экспедиции Брусилова и, следовательно, ставший одной из жертв жульничества Демидова, писал по этому поводу в той же газете (от 21 августа 1914 года): «Архангельский поставщик, который экипировал экспедицию Седова, дал Брусилову одежду и обувь, никуда не годные. Платье горело, как на огне, и пимы оказались не из оленьих шкур, а из кошек. «Тигровые», как смеясь и плача, отзывались матросы. Случилось, что при обувании пимов, ношенных несколько дней, голенище сразу отрывалось от нижней части».
    Примерно в том же духе высказывался участник экспедиции Седова В. Ю. Визе: «Мой спальный мешок был сшит из малиц, весьма недоброкачественных, поставленных экспедиции в Архангельске за невероятные цены—в 250 рублей штука. Этот же поставщик, которого нельзя иначе аттестовать, как мошенника, снабдил экспедицию пимами, липты которых оказались сделанными из кошки. Эти пимы расползались уже после недельного употребления».
    Самое примечательное в этой истории, что сей ухарь-купец в начале 1914 года прибыл в Петербург, где ходил по всем инстанциям, испрашивая себе медаль за снабжение знаменитых полярных экспедиций, включая экспедицию Седова.
    Но даже козни и мошенничества не ограничились. Уже во время плавания выяснилось, что, не сумев сорвать срок отправки «Фоки», владелец судна решил попросту утопить его вместе с людьми и получить страховку. В одном из приказов по экспедиции Седов пишет: «В освободившемся от грузов фортрюме в обеих сторонах его обшивки под второй палубой, значительно ниже ватерлинии обнаружены механиком Зандером и врачом Кушаковым совершенно неожиданные и не безопасные для плавания вырезы борта вместе со шпангоутами — вплоть до наружной обшивки. Таких вырезов было три... По следам топора и пилы можно было заключить, что эти дыры сделаны незадолго перед отплытием "Фоки"».
    Не кажется ли вам, дорогой читатель, что все эти факты: и о жульничестве поставщиков, и о коварстве судовладельца, и о вырезах в корпусе вам хорошо известны из другой книги, которой все мы зачитывались в детстве? Да, конечно. Трагедия экспедиции Седова легла в основу замечательной повести В. А. Каверина «Два капитана», в которой прототипом капитана Татаринова стал Г. Я. Седов, а его шхуна «Святая Мария» — это и есть «Святой мученик Фока».
    Вот в такой обстановке шли подготовка и снаряжение экспедиции. На все это уходило много сил, здоровья, нервов, и все-таки колоссальный организаторский талант, находчивость и хватка Седова победили. Более того, несмотря на все трудности и осложнения, он сумел очень хорошо оснастить экспедицию научным оборудованием. Из Главного гидрографического управления и Главной физической обсерватории ему прислали вполне современные приборы, киноаппарат, фотоснаряжение. За 10 тысяч рублей был приобретен радиотелеграф, и на должность радиотелеграфиста был приглашен лейтенант Кавелин.
    Но общее отношение недоброжелательства к экспедиции Седова проявилось и здесь. Незадолго до начала плавания военно-морское ведомство отменило предоставленный Кавелину долгосрочный отпуск, а за оставшееся время другого специалиста найти оказалось невозможно. В результате экспедиция оказалась без связи, что в конечном счете также сыграло свою роковую роль.
    Состав экспедиции в окончательном виде: старший лейтенант Г. Я. Седов, начальник Н. П. Захаров, капитан шхуны, заменивший в последний момент шкипера В. Дикина; Н. М. Сахаров, штурман; М. А. Павлов, геолог; В. Ю. Визе, географ; П. Г. Кушаков, ветеринарный врач (во время похода ему пришлось врачевать в основном людей, а не четвероногих пациентов, хотя и в этом плане у него было забот предостаточно); Н. В. Пинегин, художник-фотограф; И. А. Зандер, механик; М. Зандер, помощник механика; матросы и среди них Г. В. Линник и А. М. Пустотный, с которыми Седов совершил санный поход к полюсу, и которые явились свидетелями смерти начальника экспедиции.
    До самого последнего момента не было ясно, сумеет ли Седов выйти в море в оговоренный срок. Поскольку В. Дикин заложил «Фоку» сразу нескольким компаниям, те обратились в суд, и судебные органы наложили арест на шхуну. Но и это препятствие Седов сумел преодолеть, и вопреки отчаянному сопротивлению Дикина, местного купечества, судовладельцев, городских властей за день до контрактного срока 14 августа 1912 года под приветственные выстрелы гарпунных пушек зверобойных шхун «Фока» вышел из Архангельского порта и отправился в плавание.
    И сразу суровое море напомнило Седову и его спутникам, что все-таки они вышли в рейс слишком поздно. «Фока» попал в полосу свирепых штормов, потерял паруса, две шлюпки, некоторые палубные грузы, а команда была сражена сильнейшей морской болезнью. С превеликими трудностями дошли до Крестовской бухты на Новой Земле. Сразу же Седов отправил назад на попутном судне пять человек, показавших свою полную непригодность к предстоящему предприятию. Состав экспедиционного отряда сократился до 22 человек.
    30 августа «Фока» покинул последний обитаемый пункт Арктики и взял курс на север, к Земле Франца-Иосифа. Однако очень скоро стало ясно, что к желанной цели им не пробиться. На пути шхуны встали непроходимые льды, которые простирались на десятки и сотни миль. Впоследствии выяснилось, что в тот год была самая неблагоприятная ледовая обстановка за последние 20 лет.
    После ряда безуспешных попыток пробиться на север Седов дал приказ вернуться на Новую Землю. На эту зимовку он не рассчитывал, что сразу осложнило ход экспедиции — ведь провизии и топлива было взято в обрез, причем изрядная часть продуктов оказалась испорченной, а некоторое количество угля пришлось выгрузить по настоянию портовых властей. Если бы Седов мог вызвать на Новую Землю или на Землю Франца-Иосифа судно со снабжением, то можно было бы поправить положение, но радиотелеграф бездействовал, а других видов связи ни на судне, ни на острове не было.
    Начальник экспедиции мог рассчитывать лишь на то, что с наступлением следующей навигации он отправит на Большую Землю еще несколько человек. Таким образом, решились сразу две проблемы: с одной стороны, сокращалось число «едоков», а с другой — можно было передать в Архангельск письмо с просьбой направить на Землю Франца-Иосифа корабль со снабжением.
    А пока предстояла трудная зимовка. Но не таким человеком был Седов, чтобы провести долгие месяцы на Новой Земле в бездействии, в унылом ожидании. По инициативе своего начальника участники экспедиции неутомимо вели метеорологические и гидрологические наблюдения, обследовали остров вдоль и поперек в буквальном смысле слова: сначала Седов с матросом Инютиным совершили поход с юга на север, к мысу Желания, а затем Визе с Павловым и двумя матросами пересекли остров с запада на восток, внеся при этом серьезные исправления в географическую карту и устранив многие ошибки и неточности, сохранившиеся еще со времен Баренца.
    Фритьоф Нансен по этому поводу писал: «Если бы даже Седову и не удалось достичь Земли Франца-Иосифа и полюса, то и в этом случае собранный им научный материал достаточен, чтобы считать результаты экспедиции очень и очень полезными».
    Наступило полярное лето, кончался август, но льды и не думали расступаться. Не видя другого пути выбраться из этой ледовой западни, Седов приказал пилить канал, и когда люди ценой невероятного напряжения преодолели 350-метровый участок, сама природа пришла на помощь: сильный ветер разогнал льды, и 21 августа 1913 года после 352-дневного плена корабль продолжил свой путь на север.
    Команда «Фоки» сократилась до 17 человек: Седов отправил в Архангельск четверых больных, а с ними — капитана Захарова, которому, как выразился начальник, полярные экспедиции оказались не под силу. Вместе с ними Седов передал два цинковых ящика, обшитых деревом, — все научные материалы, собранные за время зимовки на Новой Земле. Кроме того, Седов передал письмо, в котором убедительно просил направить на Землю Франца-Иосифа судно с продуктами и топливом, необходимыми для продолжения экспедиции.
    Капитаном «Фоки» стал штурман Н. М. Сахаров. Идти было очень трудно — угля оставалось всего на 3—4 дня. Когда уголь кончился, разломали баню, бросили в топку плавник, который насобирали во время зимовки, но и это топливо кончилось, когда до Земли Франца-Иосифа оставалось всего 80—85 миль. Тогда в топку полетели доски, тросы, старые паруса, сало морского зверя, куски корабельных конструкций, но цель была достигнута. 31 августа «Фока» подошел к берегам Земли Франца-Иосифа.
    Как и следовало ожидать, никакого судна здесь не было. К счастью, от предыдущих экспедиций оставалось немного угля — около 150 пудов — и некоторый запас моржового сала. С этим топливом пошли дальше, к острову Рудольфа. Моральное состояние экипажа было подавленное. Командный состав требовал возвращения, о чем составили специальный акт, но Седов оставался непреклонен. «Без полюса не вернусь»,— заявил он и сумел подчинить команду своей воле.
    Снова на пути встали непреодолимые льды, и, пока не иссякли остатки топлива, корабль свернул с курса на норд в поисках удобной бухты. Такую бухту нашли и дали ей название «Тихая». Здесь «Фока» встал на вторую зимовку.
    Пребывание на Земле Франца-Иосифа явилось суровым испытанием и для самого Седова, и для его спутников. Угля оставалось всего 300 кг. Скудная и недоброкачественная пища, отсутствие свежего мяса привели к массовому заболеванию цингой, и этой участи не избежал и сам начальник. Но несмотря на болезнь, он приказал начать подготовку к походу на полюс.
    Выход был назначен на 2 февраля. Для полюсной партии Седов выбрал двух матросов поздоровее и посмышленее - В. Линника и А. М. Пустотного, которых сразу освободил всех работ и перевел на офицерское довольствие. Выступить решили на трех нартах, в каждых по восемь собак. Нартам дали имена «Передовая», «Льдинка» и «Ручеек». Общий вес груза на каждых нартах составил 60 пудов. Провизии взяли людям на пять, собакам на 2,5 месяца.
    Перед выступлением Седов зачитал свой последний приказ: «На долю нас, маленьких людей, выпала большая честь сделать посильные и научные, и идейные завоевания в полярных исследованиях на пользу и гордость нашего дорогого отечества».
    Уже с первых дней похода выяснилось, что из-за распухших от цинги ног Седов не в состоянии проходить боле километра в день. Вскоре к болям в ногах добавились боли в груди — сказалось качество экипировки экспедиции.
    На седьмой день пути Седов уже не мог двигаться самостоятельно и был вынужден сесть в нарты. На все уговоры спутников повернуть он отвечал решительным отказом. Седов часто терял сознание, но когда приходил в себя, он сразу же смотрел на компас, чтобы убедиться, что его везут на север, а не на юг.
    Наконец, настал день, когда о продолжении похода уже не могло идти и речи. Разбили палатку, до которой Седов едва добрался ползком. Несколько дней бушевал сильнейший шторм, палатку занесло снегом, голова Седова почти все время лежала на коленях у матросов, которые около его груди держали зажженный примус. 5 марта 1914 года в 2 часа 40 минут Георгий Яковлевич скончался. У спутников даже не было сил доставить тело на судно, и они похоронили своего начальника прямо во льдах, в парусиновом мешке, обложив тело камнями и поставив крест, сделанный из лыж. На могилу положили флаг, тот самый, который Седов столь страстно мечтал водрузить на полюсе во славу своего Отечества. Эту самую северную русскую могилу на далеком острове Рудольфа нашли советские полярники в 1938 г. Отдав последний долг руководителю экспедиции, матросы повернули на юг и добрались до судна.
    За время санного похода к полюсу на судне умер механик Зандер. Теперь их оставалось всего 15 человек — больных и измученных спутников покойного Седова. Но они продолжали вести наблюдения и... заготовляли топливо для обратного перехода: ломали переборки, вторую палубу, пилили фальшборт, бимсы.
    Началось возвращение домой. Лишенные опытного навигатора, каким был Седов, оставшиеся члены экипажа с трудом управляли судном и в конце концов посадили его на мель. Сняться с нее казалось, не было никакой возможности, уже подумывали о том, чтобы оставить «Фоку» и продолжить путь на карбасах, но тут вспомнили опыт стариков-поморов: завезли якоря за могучую льдину и начали шпилем подтягивать судно к якорям. Наконец их усилия увенчались успехом.
    Во время обратного перехода произошло невероятное событие: на одном из островов обнаружили двух участников пропавшей без вести экспедиции Г. Л. Брусилова — штурмана В. И. Альбанова и матроса А. Э. Конрада. Путешественники были взяты на борт «Фоки» и доставлены на Большую Землю. Таким образом, благодаря «Фоке» мир узнал о научном подвиге Г. Л. Брусилова, о результатах его похода в Арктику.
    17 августа «Святой мученик Фока» пришел в становище Рында на Мурмане, где моряки узнали, что Россия вступила в мировую войну. А через несколько дней корабль возвратился в Архангельск, откуда он вышел два года назад.
    О том, как в официальных кругах оценили подвиг Седова, можно судить по высказыванию морского министра И. К. Григоровича: «Жаль, что не вернулся этот прохвост, я бы отдал его под суд за просроченный отпуск».
    Когда отец путешественника обратился в морское министерство, пытаясь выхлопотать себе пенсию за заслуги сына, ему ответили: «Морское министерство не имело и не имеет никакого отношения к полярной экспедиции».
    Возвратившимся из похода матросам выплатили жалованье только два месяца спустя, и все это время они были вынуждены жить на полуразрушенном судне в голоде и холоде.
    И конечно, с такой же черствостью и безразличием отнеслись власти к судну, которое вошло в анналы истории. Администрация порта осмотрела судно и составила акт, сухие и скупые строчки которого оказались не в состоянии скрыть весь драматизм экспедиции, страшные испытания, выпавшие на долю старого корабля и находившихся на нем людей: «Комиссия нашла судно «Святой мученик Фока» в следующем состоянии. Снятыми оказались: 1) вся средняя палуба, 2) в носовой части судна жилое помещение команды (кубрик), четыре дубовых бимса средней палубы, два контрбимса; в машинном отделении: машинная кладовая, помещения для кочегаров, провизионная кладовая; в офицерском помещении: вся деревянная обшивка бортовая, подпалубная, переборки кают и двери; правый, левый и кормовой фальшборты, деревянная обшивка с мостика, часть палубы полубака, фонарная, гальюн для команды и ватерклозет... Все указанное сожжено во время плавания за отсутствием топлива».
    Пожалуй, никакое патетическое описание не прозвучало бы сильнее этих казенных фраз. С болью пишет о своем корабле верный спутник Седова Владимир Юльевич Визе: «Наш дряхлый, но бесконечно милый «Фока» окончательно вышел победителем из двухлетней борьбы со льдами. Правда, он пострадал жестоко, но ведь рубцы и раны являются украшением для старого воина... Милый дорогой «Фока», ты напрасно напрягал свои старческие силы, чтобы с честью исполнить возложенный на тебя долг. И наверное, ты бы не поступил так, если бы знал, что по возвращении в страну людей тебя ждет позорная смерть на мели в мутно-желтой Двине, что старые кости твои растащат жадные люди, стремящиеся нажить на них свои жалкие гроши».
    Судьба «Фоки», действительно, оказалась страшной. Воду не откачивали, и шхуна затонула у пристани, но в таком виде она мешала, загромождая причальную линию. Тогда ее подняли и решили отбуксировать в док, чтобы осмотреть подводную часть корпуса и окончательно решить участь судна. Однако по дороге шхуну посадили на мель, и больше возиться с ней никто не пожелал. Объявили о продаже, но покупателя, конечно, не нашлось. Долгое время всеми забытое судно сидело на мели, и жадные люди, о которых писал Визе, растащили все, что можно было снять: рамы иллюминаторов, поручни, оковку люков, трапов, гудков, куски корпуса, после чего «Фока» превратился в удручающего вида развалину.
    Те же жадные люди распродавали по кусочкам не только «Фоку», но и саму память об экспедиции Седова. С публичного торга продавали медвежьи шкуры, винтовки, мореходные инструменты, пианино со шхуны. «Палатка старая из шелка-сырца, рваная, с прожженной дырой» — так объявил распорядитель аукциона — была продана мяснику на фартуки. А ведь это была та самая палатка, в которой встретил смерть на пути к полюсу Георгий Яковлевич Седов!
    Тем временем под воздействием ветров и течений шхуну сняло с мели и понесло в один из рукавов Северной Двины, где выбросило на островок Шилов. После Октябрьской революции был поднят вопрос о реставрации исторического корабля, но к тому времени корпус разрушился до такой степени, что возродить «Фоку» уже было невозможно.
    Сохранились три модели шхуны. Одна из них находится в Архангельском историческом музее, вторая — в Музее Арктики и Антарктики в Петербурге, третья —в областном музее города Донецка. В этих же музеях хранятся куски подводной части корпуса.
    Имя Г. Я. Седова увековечено на географической карте, на которой есть архипелаг, залив, мыс, пик, поселок Седова.
    В честь отважного первопроходца назван ледокольный пароход, который в тридцатых годах совершил уникальный 812-дневный дрейф в Северном Ледовитом океане; затем имя Седова получило учебное судно, ледокол.
    В 1937 году, в год, когда страна отмечала 70-летие со дня рождения Седова, с острова Рудольфа, на котором перестало биться мужественное сердце рыцаря Арктики, стартовала воздушная эскадра Шмидта — Водопьянова, достигшая Северного полюса и основавшая первую в мире дрейфующую станцию «Северный полюс-1». Так советские полярники отметили юбилей своего славного предшественника.
    Ровно через 15 лет, в год 85-летия со дня рождения Седова, советская атомная подводная лодка достигла полюса подо льдом, а столетний юбилей Георгия Яковлевича был ознаменован самой выдающейся победой за всю историю мореплавания: впервые атомный ледокол «Арктика» пробился сквозь льды к Северному полюсу. Что и говорить, замечательные совпадения! Дело жизни Г. Я. Седова продолжили и достойно завершили его потомки.
    Из книги С.И. Белкина «Одиссеи рыбацких шхун».


    Чертежи двухмачтовой паровой шхуны "Святой Мученник Фока"






    Спецификация к чертежам

    1 — якорный клюз, 2 — циповая планка, 3 — крамбол, 4 — кат-балка, 5 — фок-мачта, 6 — шлюпбалка, 7 — рубка, 8 — отличительный бортовой огонь, 9 — дымовая труба, 10 — вентиляционная труба, 11 — спасательный круг, 12 — бизань — мачта, 13 — перо руля, 14 — винт, 15, 18, 19, 23, 25 — кофель-нагельные планки, 16 — паровой брашпиль, 17 — входной люк, 20 — вельбот, 21 — люк, 22 — штурвальное колесо, 24 — шлюпка-гичка, 26 — световой люк, 27 — машинный телеграф, 28 — нактоуз, 29 — помпа, 30 — барказ, 31 — паровая лебедка, 32 — судовой колокол, 33 — боканцы. 34 — бушприт, 35 — бом-утлегарь, 36 — фор-стеньга, 37 — марс, 38, 42. 56 — эзельгофт. 39 — фор-гафель, 40 — фор-гик, 41 — бизань-стеньга, 43 — бизань-гафель, 44 — бизань-гик, 45 — юферс, 46 — вант-путенс, 47 — адмиралтейский якорь, 48 — ватер-бакштаг, 49 — ватер-штаг, 50 — мартин-гик, 51 — бом-кливер, 52 — кливер, 53 — фор-стаксель, 54 — трисель. 55 — бизань. 57 — утлегарь, 58 — мартин-бакштаг, 59 — бом-утлегарь-штаг, 60 — фор-стень-штаг, 61 — фока-штаг, 62 — бом-кливер-леер, 63 — кливер-леер, 64 — стаксель-леер, 65 — фок-ванты, 66 — фордуны, 67 — бизань-штаг, 68 — крюйс-стень-штаг, 69 — бизань-ванты, 70 — бом-кливер-фал, 71 — стаксель-фал, 72 — кливер-фал, 73 — бом-кливер-, кливер- и стаксель-шкоты, 74 — дирик-фал, 75 — гафель-флагфал, 76 — утлегарь-бакштаг, 77— бом-утлегарь-бакштаг, 78 — гафель-гардель, 79 — нок фор-гика. 80 — бом-кливер-, кливер- и стаксель-ниралы.

    Шхуна на зимовке в бухте Тихая, Земля Франца-Иосифа


    http://img-fotki.yandex.ru/get/4714/...29d44168_M.jpg
Обработка...
X