Поэзия

[Ginger]

Денис Новиков

Россия

плат узорный до бровей
А. Блок

Ты белые руки сложила крестом,
лицо до бровей под зеленым хрустом,
ни плата тебе, ни косынки —
бейсбольная кепка в посылке.
Износится кепка — пришлют паранджу,
за так, по-соседски. И что я скажу,
как сын, устыдившийся срама:
«Ну вот и приехали, мама».

Мы ехали шагом, мы мчались в боях,
мы ровно полмира держали в зубах,
мы, выше чернил и бумаги,
писали свое на рейхстаге.
Свое — это грех, нищета, кабала.
Но чем ты была и зачем ты была,
яснее, часть мира шестая,
вот эти скрижали листая.

Последний рассудок первач помрачал.
Ругали, таскали тебя по врачам,
но ты выгрызала торпеду
и снова пила за Победу.
Дозволь же и мне опрокинуть до дна,
теперь не шестая, а просто одна.
А значит, без громкого тоста,
без иста, без веста, без оста.

Присядем на камень, пугая ворон.
Ворон за ворон не считая, урон
державным своим эпатажем
ужо нанесем — и завяжем.

Подумаем лучше о наших делах:
налево — Маммона, направо — Аллах.
Нас кличут почившими в бозе,
и девки хохочут в обозе.
Поедешь налево — умрешь от огня.
Поедешь направо — утопишь коня.
Туман расстилается прямо.
Поехали по небу, мама.

1992


А мы, Георгия Иванова...

А мы, Георгия Иванова
ученики не первый класс,
с утра рубля искали рваного,
а он искал сердешных нас.

Ну, встретились. Теперь на Бронную.
Там, за стеклянными дверьми,
цитату выпали коронную,
сто грамм с достоинством прими.

Стаканчик бросовый, пластмассовый
не устоит пустым никак.
— Об Ариостовой и Тассовой
не надо дуру гнать, чувак.

О Тассовой и Ариостовой
преподавателю блесни.
Полжизни в Гомеле наверстывай,
ложись на сессии костьми.

А мы — Георгия Иванова,
а мы — за Бога и царя
из лакированного наново
пластмассового стопаря.

...Когда же это было. Господи?
До Твоего явленья нам
на каждом постере и простыне
по всем углам и сторонам.

Еще до бело-сине-красного,
еще в зачетных книжках «уд»,
еще до капитала частного.
— Не ври. Так долго не живут.

Довольно горечи и мелочи.
Созвучий плоских и чужих.
Мы не с Тверского — с Бронной неучи.
Не надо дуру гнать, мужик.

Открыть тебе секрет с отсрочкою
на кругосветный перелет?
Мы проиграли с первой строчкою.
Там слов порядок был не тот.

1994

[Мурка]

Яков Аким

На ялике

На лодке крохотной, на ялике,

С одним поломанным веслом

Мы с другом Борькой, двое маленьких,

Ушли на озеро тайком.

Мечта заветная, завидная -

Уплыть туда, где рыбаки,

В село, едва отсюда видное,

С чудным названием «Быки».

И ветер лодочку покачивал,

И зайчик на воде блестел,

А верткий ялик поворачивал

Куда хотел, куда хотел…

Был долгий день. И только к вечеру

В тумане зачернел баркас,

И рыбаки широкоплечие,

Измокших, подобрали нас.

А Борька все от солнца щурился,

Хоть было тихо и темно.

И вдалеке, на нашей улице,

Светилось мамино окно.

[Ginger]

Арсений Тарковский

* * *
Снова я на чужом языке
Пересуды какие-то слышу,-
То ли это плоты на реке,
То ли падают листья на крышу.

Осень, видно, и впрямь хороша.
То ли это она колобродит,
То ли злая живая душа
Разговоры с собою заводит,

То ли сам я к себе не привык...
Плыть бы мне до чужих понизовий,
Петь бы мне, как поет плотовщик,-
Побольней, потемней, победовей,

На плоту натянуть дождевик,
Петь бы, шапку надвинув на брови,
Как поет на реке плотовщик
О своей невозвратной любови.


* * *
Я так давно родился,
Что слышу иногда,
Как надо мной проходит
Студеная вода.
А я лежу на дне речном,
И если песню петь -
С травы начнем, песку зачерпнем
И губ не разомкнем.

Я так давно родился,
Что говорить не могу,
И город мне приснился
На каменном берегу.
А я лежу на дне речном
И вижу из воды
Далекий свет, высокий дом,
Зеленый луч звезды.

Я так давно родился,
Что если ты придешь
И руку положишь мне на глаза,
То это будет ложь,
А я тебя удержать не могу,
И если ты уйдешь
И я за тобой не пойду, как слепой,
То это будет ложь.


ЯЛИК

Что ты бредишь, глазной хрусталик?
Хоть бы сам себя поберег.
Не качается лодочка-ялик,
Не взлетает птица-нырок.

Камыши полосы прибрежной
Достаются на краткий срок.
Что ты бродишь, неосторожный,
Вдалеке от больших дорог?

Все, что свято, все, что крылато,
Все, что пело мне: "Добрый путь!"-
Меркнет в желтом огне заката.
Как ты смел туда заглянуть?

Там ребенок пел загорелый,
Не хотел возвращаться домой,
И качался ялик твой белый
С голубым флажком над кормой.

[loric]

Лодку большую прадед наш
Решил построить для внуков.
Строил всю жизнь!
Но не достроил её тот прадед наш -
Оставил нашему деду.
Ждали мы этой лодки, не дождались.

Лодку большую наш отец
Решил построить для внуков.
Строил всю жизнь!
Мечтали, друг мой, тогда на лодке той
Пройти с тобой вокруг света,
Но мечты разлетелись,
Наши мечты, наши мечты...
И стали мы строить целый корабль!

Сын мой, настанет час такой,
Что ты проснёшься с рассветом на корабле
И встанешь твёрдо на палубе,
Лицом к океану жизни,
И в тебе воплотятся наши мечты:
Из дедовской лодки вырос корабль!

Вот он, гордость наша,
Плывёт он, свободный,
И для него не страшны бури!
Сын мой, будь достойным
Принять наше знамя
Доброю волей и верной рукой,
А в дорогу возьми с собой
Веру мою в счастье твоё,
В грядущий мир -
Он придёт,
Придёт для всех людей!

[loric]

Есть в мире много всяких рек,
Великих, сильных, полноводных,
Коварных, тихих, благородных,
Воспел их в песнях человек.
Есть Дон, Кубань, Урал, Ока,
Есть Волга матушка-река.
Меконг, Янцзы и Хуанхэ,
Где жёлтый берег вдалеке.
Амур, Даугава и Миссури,
Рассветы там синей лазури.
Я слышал Конго, есть река,
Темна, опасна, глубока.
Есть Амазонка, Ориноко,
Текут они в дали далёкой,
Есть Нил великий, Ганг огромный,
Есть множество - больших и скромных…
…Но мне милей речушка та,
Быстра, прозрачна и чиста,
Где я босым мальчишкой в детстве,
На даче, летом, по соседству,
Рубцом, оставив в сердце память,
Нарвал кувшинок жёлтых маме.