Твитнуть
Даже те, кто хаживал на теплоходах по водным путям далее Мышкина, будь-то на север или юг, не все знают о городе, по которому они проходят, и которого больше нет. Теперь это город-призрак.
Молога погибла при строительстве Рыбинского водохранилища — самого несуразного, как потом выяснилось, из волжских водохранилищ. Могла бы и не погибнуть, если бы нескольким сотрудникам НКВД — а именно он был «генподрядчиком» — не захотелось получить еще один ромбик в петличку.
Одним из авторов проекта Рыбинского водохранилища был кадровый офицер НКВД, незадолго до этого получивший звание дивизионного инженера за строительство канала Волга - Москва, Сергей Яковлевич Жук. Имя Жука сейчас носит институт Гидропроект в Москве - наверное, единственное в стране учреждение до сих пор названное именем сотрудника НКВД. Начальником строительства стал старший майор госбезопасности Я.Д. Раппопорт. Нет нужды говорить, к какой категории граждан СССР относилось подавляющее число строителей, а к лету сорок первого года здесь работали восемьдесят пять с половиной тысяч заключенных.
По первоначальному проекту уровень воды должен был подняться на 98 метров над уровнем моря и предполагал затопление примерно 2500 квадратных километров (территория государства Люксембург. Городу Молога пока разрешалось жить, основная его часть располагалась на отметках 98-101 м над уровнем моря и не подлежала затоплению. В окончательный же проект, утвержденный, когда строительство уже шло полным ходом, была внесена скромная поправка — нормальный подпорный уровень водохранилища (НПУ) был увеличен с 98 до 102 метров. Это давало повышение мощности ГЭС с 200 мегаватт до 330. Именно эти 4 метра и стоили Мологе жизни... Но, магия мегаватт завораживала, и все остальное не принималось в расчет и не имело никакого значения.
А вот что было это не принимавшееся в расчет «остальное»: прежде всего в два раза увеличивалась общая площадь затопляемых земель, а в междуречье Мологи и Шексны, ушедшем на дно моря, были лучшие в Поволжье пойменные заливные луга.
Здесь находились основные районы маслоделия и высокопродуктивного животноводства, в пойме реки Мологи и ее притоков располагались самые северные по широте дубовые леса, занимавшие площадь две тысячи гектаров. Перед затоплением дубы были спилены под корень, часть их так и осталась на дне моря.
Точная дата возникновения города Молога неизвестна. В XII - начале XIII веков город входил в состав Ростовского княжества, позднее — Ярославского. С 1321 - центр самостоятельного княжества, а при Иване III Васильевиче вошла в состав Русcкого централизованного государства. В конце XV века в Мологу из Холопьего городка, располагавшегося в 50 верстах к северу от неё, была перенесена ярмарка, после чего Молога стала одним из важнейших пунктов торговли России с азиатскими странами.
Из-за ста тридцати лишних мегаватт исчезла не только впервые упомянутая в XII веке Молога, но ушли под воду поселок Абакумово и древнее село Борисоглеб, а кроме них еще семьсот сел и деревень, старинные усадьбы Волконских, Куракиных, Азанчеевых, Глебовых, прелестное имение Иловна, принадлежавшее Мусиным-Пушкиным, Югская Дорофеева пустынь, три монастыря, несколько десятков намоленных церквей. Некоторые церкви перед затоплением взрывали, другие оставили, и они разрушались постепенно под воздействием воды, льда и ветров, служа маяками судам и местом отдыха птицам. Последней рухнула в 1997 году колокольня церкви Иоанна Златоуста в селе Роя…
Исчез, как не было, целый пласт культуры, быта, уклада. Молога как административная единица была упразднена, оставшиеся земли Мологского района переданы соседям и переименованы, и слово «Молога» сохранилось только в названии маленькой тоненькой речки, по которой летом любят сплавляться туристы.
Море же оказалось мелким и противным, с частыми штормами, разрушающими берега, — сегодня разрушению подвержено более 35 процентов береговой линии Рыбинского водохранилища. (Энергетическая составляющая давно ушла в прошлое: Рыбинское море стоит на втором месте по площади после Куйбышевского, а среднегодовая выработка энергии в десять раз меньше.)
Жителей именно Мологи переселили в деревеньку Лосево (ныне район Рыбинска Слип), в десяти километрах от города и на другой стороне Волги — фактически на пустое место, поскольку там не было ни водопровода, ни проезжих дорог, ни электричества, ни медпункта, ни продуктовой лавки. Работы, естественно, там тоже не было.
Свои деревянные мологские дома они должны были разбирать и перевозить сами. Некоторые из этих домов до сих пор стоят, но мало кто уже знает историю их появления.
— Дом мы перевозили вдвоем с мамой, отец был на Магадане по пятьдесят восьмой статье, — рассказывает хозяин одного из таких домов и сын мологского купца Николай Михайлович Новотельнов. — Разбирали, метили бревна, грузили на плоты… До зимы дом не успел просохнуть, поэтому не смогли его проконопатить, зимовали с огромными щелями в стенах.
Старейшая мологжанка Мария Ивановна Кувшинникова вспоминает:
— Нам-то было не обидно, мы ничего не теряли, все было уже потеряно, раскулаченные мы были, а отец сосланный, но тяжело было смотреть на слезы других, покидавших своих дома.
— Мы жили «в людях», — добавит она очень буднично.
— Как это — «в людях»? Это же до революции так жили.
— Ну что вы, — улыбается Мария Ивановна. — У нас так многие раскулаченные жили. « В людях» — значит, на постое у чужих людей… А вот дед перевозил дом, так я помню — сначала километр вез на лошади бревна до реки, потом эти бревна надо было сплотить, сверху осторожно укладывались оконные рамы, двери, металлические части. А еще на плот нужно было загнать лошадь и корову, потом аккуратно сплавить, потом поднять на берег, а с берега — перетащить бревна до места километра два-три. И все — сами… Так все умучивались. А по Волге на плоту идут и плачут, а на берегу кто стоит — тоже плачут…
В Рыбинском архиве хранятся сотни писем, где повторяется одна и та же просьба: не выселять под зиму, разрешить дожить на старом месте до весны. Самое непонятное в этих письмах — даты. Речь идет о зиме 1936/37 года. Однако, заполнение водохранилища началось в 1941-м и закончилось в 1947 году. Зачем нужна такая спешка, не понимал никто: ни местные власти, ни партийные органы, ни сотрудники НКВД, осуществлявшие контроль за переселением.
Но приказы не обсуждают. Недовольных ждал Волголаг, покорившихся — Волгострой, единственная крупная организация, создававшая новые рабочие места. Не секрет, что и Волголаг, и Волгострой находились в ведении НКВД и были, в сущности, одной организацией. На строительстве гидротехнических сооружений по разную сторону колючей проволоки оказались люди, вынужденные сделать общее дело: утопить свою малую родину...
Рыбинский гидроузел сооружали почти вручную 150 тысяч заключенных, в основном приговорённые по "антисоветской" 58 статье, оставляя за собой огромные безымянные кладбища вплоть до середины 50-х годов. Разлившееся Рыбинское море до сих пор отдает свою страшную дань при прочистке судовых трасс и рейдовых участков.
В архивах музея истории города Рыбинска был найден рапорт начальника Мологского отделения Волголага лейтенанта госбезопасности Склярова начальнику Волгостроя-Волголага НКВД СССР майору Журину.
В рапорте лейтенанта НКВД сообщается, что 294 жителя пожелали добровольно "уйти из жизни со своим скарбом при наполнении водохранилища". Начальник лагеря объяснил это "психическим расстройством отсталых элементов, вызанным мощным революционным натиском пролетарской целесообразности". Согласно рапорту, "общее количество погибших граждан при затоплении города Мологи и селений одноименного района осталось прежним — 294 человека. Среди них были те, кто накрепко прикрепляли себя замками к предметам. К некоторым из них были применены меры силового воздействия, согласно инструкции НКВД СССР".
- Одно лето в начале 70-х было очень засушливое, и мне сказали рыбаки, что остатки Мологи вышли из-под воды и видны памятники на кладбище, — вспоминает Николай Михайлович. — Мы поехали туда с женой и дочкой, нашли гранитный памятник на могиле моих родственников. А зимой многие гранитные плиты были попросту украдены какими-то приезжими людьми. Они добирались на машинах по льду и вырубали топорами и ломами наши памятники. Вернее, это для нас были памятники, а для них — добыча…
А вот что вспоминает Геннадий Иванович Корсаков, рыбинский краевед, родившийся в Мологе:
- Как-то Молога не уходила под воду целых два года, там вымахал иван-чай в человеческий рост, мы несколько раз ездили, однажды нашли в воде нательные кресты, кто-то говорит — это все наши родные… В другой раз приезжаем — несколько памятников кладбищенских подняты на кирпичи, рядом моторная лодка, мужики какие-то крутятся — мы так, говорят, посмотреть. Мы памятники закопали, чтоб неповадно было. Потом привезли семена и саженцы — посадили яблони, дубки, кедры. Сестра говорит — вдруг начнут строить чего, а тут уже будут дубы расти. Но море не отпустило город, ушел он опять под воду, сейчас появляется все реже и реже…
На месте гибели Мологи по-прежнему нет ничего, только там, где стоял Богоявленский собор, болтается черный бакен с буквой «М» и есть День памяти, который отмечается каждый год 13 апреля…
Молога погибла при строительстве Рыбинского водохранилища — самого несуразного, как потом выяснилось, из волжских водохранилищ. Могла бы и не погибнуть, если бы нескольким сотрудникам НКВД — а именно он был «генподрядчиком» — не захотелось получить еще один ромбик в петличку.
Одним из авторов проекта Рыбинского водохранилища был кадровый офицер НКВД, незадолго до этого получивший звание дивизионного инженера за строительство канала Волга - Москва, Сергей Яковлевич Жук. Имя Жука сейчас носит институт Гидропроект в Москве - наверное, единственное в стране учреждение до сих пор названное именем сотрудника НКВД. Начальником строительства стал старший майор госбезопасности Я.Д. Раппопорт. Нет нужды говорить, к какой категории граждан СССР относилось подавляющее число строителей, а к лету сорок первого года здесь работали восемьдесят пять с половиной тысяч заключенных.
По первоначальному проекту уровень воды должен был подняться на 98 метров над уровнем моря и предполагал затопление примерно 2500 квадратных километров (территория государства Люксембург. Городу Молога пока разрешалось жить, основная его часть располагалась на отметках 98-101 м над уровнем моря и не подлежала затоплению. В окончательный же проект, утвержденный, когда строительство уже шло полным ходом, была внесена скромная поправка — нормальный подпорный уровень водохранилища (НПУ) был увеличен с 98 до 102 метров. Это давало повышение мощности ГЭС с 200 мегаватт до 330. Именно эти 4 метра и стоили Мологе жизни... Но, магия мегаватт завораживала, и все остальное не принималось в расчет и не имело никакого значения.
А вот что было это не принимавшееся в расчет «остальное»: прежде всего в два раза увеличивалась общая площадь затопляемых земель, а в междуречье Мологи и Шексны, ушедшем на дно моря, были лучшие в Поволжье пойменные заливные луга.
Здесь находились основные районы маслоделия и высокопродуктивного животноводства, в пойме реки Мологи и ее притоков располагались самые северные по широте дубовые леса, занимавшие площадь две тысячи гектаров. Перед затоплением дубы были спилены под корень, часть их так и осталась на дне моря.
Точная дата возникновения города Молога неизвестна. В XII - начале XIII веков город входил в состав Ростовского княжества, позднее — Ярославского. С 1321 - центр самостоятельного княжества, а при Иване III Васильевиче вошла в состав Русcкого централизованного государства. В конце XV века в Мологу из Холопьего городка, располагавшегося в 50 верстах к северу от неё, была перенесена ярмарка, после чего Молога стала одним из важнейших пунктов торговли России с азиатскими странами.
Из-за ста тридцати лишних мегаватт исчезла не только впервые упомянутая в XII веке Молога, но ушли под воду поселок Абакумово и древнее село Борисоглеб, а кроме них еще семьсот сел и деревень, старинные усадьбы Волконских, Куракиных, Азанчеевых, Глебовых, прелестное имение Иловна, принадлежавшее Мусиным-Пушкиным, Югская Дорофеева пустынь, три монастыря, несколько десятков намоленных церквей. Некоторые церкви перед затоплением взрывали, другие оставили, и они разрушались постепенно под воздействием воды, льда и ветров, служа маяками судам и местом отдыха птицам. Последней рухнула в 1997 году колокольня церкви Иоанна Златоуста в селе Роя…
Исчез, как не было, целый пласт культуры, быта, уклада. Молога как административная единица была упразднена, оставшиеся земли Мологского района переданы соседям и переименованы, и слово «Молога» сохранилось только в названии маленькой тоненькой речки, по которой летом любят сплавляться туристы.
Море же оказалось мелким и противным, с частыми штормами, разрушающими берега, — сегодня разрушению подвержено более 35 процентов береговой линии Рыбинского водохранилища. (Энергетическая составляющая давно ушла в прошлое: Рыбинское море стоит на втором месте по площади после Куйбышевского, а среднегодовая выработка энергии в десять раз меньше.)
Жителей именно Мологи переселили в деревеньку Лосево (ныне район Рыбинска Слип), в десяти километрах от города и на другой стороне Волги — фактически на пустое место, поскольку там не было ни водопровода, ни проезжих дорог, ни электричества, ни медпункта, ни продуктовой лавки. Работы, естественно, там тоже не было.
Свои деревянные мологские дома они должны были разбирать и перевозить сами. Некоторые из этих домов до сих пор стоят, но мало кто уже знает историю их появления.
— Дом мы перевозили вдвоем с мамой, отец был на Магадане по пятьдесят восьмой статье, — рассказывает хозяин одного из таких домов и сын мологского купца Николай Михайлович Новотельнов. — Разбирали, метили бревна, грузили на плоты… До зимы дом не успел просохнуть, поэтому не смогли его проконопатить, зимовали с огромными щелями в стенах.
Старейшая мологжанка Мария Ивановна Кувшинникова вспоминает:
— Нам-то было не обидно, мы ничего не теряли, все было уже потеряно, раскулаченные мы были, а отец сосланный, но тяжело было смотреть на слезы других, покидавших своих дома.
— Мы жили «в людях», — добавит она очень буднично.
— Как это — «в людях»? Это же до революции так жили.
— Ну что вы, — улыбается Мария Ивановна. — У нас так многие раскулаченные жили. « В людях» — значит, на постое у чужих людей… А вот дед перевозил дом, так я помню — сначала километр вез на лошади бревна до реки, потом эти бревна надо было сплотить, сверху осторожно укладывались оконные рамы, двери, металлические части. А еще на плот нужно было загнать лошадь и корову, потом аккуратно сплавить, потом поднять на берег, а с берега — перетащить бревна до места километра два-три. И все — сами… Так все умучивались. А по Волге на плоту идут и плачут, а на берегу кто стоит — тоже плачут…
В Рыбинском архиве хранятся сотни писем, где повторяется одна и та же просьба: не выселять под зиму, разрешить дожить на старом месте до весны. Самое непонятное в этих письмах — даты. Речь идет о зиме 1936/37 года. Однако, заполнение водохранилища началось в 1941-м и закончилось в 1947 году. Зачем нужна такая спешка, не понимал никто: ни местные власти, ни партийные органы, ни сотрудники НКВД, осуществлявшие контроль за переселением.
Но приказы не обсуждают. Недовольных ждал Волголаг, покорившихся — Волгострой, единственная крупная организация, создававшая новые рабочие места. Не секрет, что и Волголаг, и Волгострой находились в ведении НКВД и были, в сущности, одной организацией. На строительстве гидротехнических сооружений по разную сторону колючей проволоки оказались люди, вынужденные сделать общее дело: утопить свою малую родину...
Рыбинский гидроузел сооружали почти вручную 150 тысяч заключенных, в основном приговорённые по "антисоветской" 58 статье, оставляя за собой огромные безымянные кладбища вплоть до середины 50-х годов. Разлившееся Рыбинское море до сих пор отдает свою страшную дань при прочистке судовых трасс и рейдовых участков.
В архивах музея истории города Рыбинска был найден рапорт начальника Мологского отделения Волголага лейтенанта госбезопасности Склярова начальнику Волгостроя-Волголага НКВД СССР майору Журину.
В рапорте лейтенанта НКВД сообщается, что 294 жителя пожелали добровольно "уйти из жизни со своим скарбом при наполнении водохранилища". Начальник лагеря объяснил это "психическим расстройством отсталых элементов, вызанным мощным революционным натиском пролетарской целесообразности". Согласно рапорту, "общее количество погибших граждан при затоплении города Мологи и селений одноименного района осталось прежним — 294 человека. Среди них были те, кто накрепко прикрепляли себя замками к предметам. К некоторым из них были применены меры силового воздействия, согласно инструкции НКВД СССР".
- Одно лето в начале 70-х было очень засушливое, и мне сказали рыбаки, что остатки Мологи вышли из-под воды и видны памятники на кладбище, — вспоминает Николай Михайлович. — Мы поехали туда с женой и дочкой, нашли гранитный памятник на могиле моих родственников. А зимой многие гранитные плиты были попросту украдены какими-то приезжими людьми. Они добирались на машинах по льду и вырубали топорами и ломами наши памятники. Вернее, это для нас были памятники, а для них — добыча…
А вот что вспоминает Геннадий Иванович Корсаков, рыбинский краевед, родившийся в Мологе:
- Как-то Молога не уходила под воду целых два года, там вымахал иван-чай в человеческий рост, мы несколько раз ездили, однажды нашли в воде нательные кресты, кто-то говорит — это все наши родные… В другой раз приезжаем — несколько памятников кладбищенских подняты на кирпичи, рядом моторная лодка, мужики какие-то крутятся — мы так, говорят, посмотреть. Мы памятники закопали, чтоб неповадно было. Потом привезли семена и саженцы — посадили яблони, дубки, кедры. Сестра говорит — вдруг начнут строить чего, а тут уже будут дубы расти. Но море не отпустило город, ушел он опять под воду, сейчас появляется все реже и реже…
На месте гибели Мологи по-прежнему нет ничего, только там, где стоял Богоявленский собор, болтается черный бакен с буквой «М» и есть День памяти, который отмечается каждый год 13 апреля…
Комментарий