Объявление

Свернуть
Пока нет объявлений.

Полёты на самолетах глазами с земли.

Свернуть
X
Свернуть
Активные пользователи, которые сейчас просматривают эту тему: 0 (0 участника и 0 гостей)
 
  • Фильтр
  • Время
  • Показать
Очистить всё
новые сообщения

  • Полёты на самолетах глазами с земли.

    Долго думал, стоил ли публиковать на форуме записки Человека, от работы которого зависит очень много там - в небе. У нас есть тема про самолеты, но кроме летчиков, их бортов, мы не думаем о тех, чья работа не видна, но жизненно необходима.
    Чем нравятся мне эти записи? Они не только о небе, о профессии, они о жизни, о философии,о взаимоотношениях между людьми. Возможно это и в чем-то курсы повышения жизни, советы и порой ответы на многие воросы. Букв будет много. Но это стоит читать.
    Отдельное спасибо автору за возможность опубликования. Спасибо, Писака!

    -1-

    Умывальник освещает уличный фонарь. Я стою на входе, и медленно затягиваюсь сигаретой. Три часа, меня меняют через час и будет два часа сладкого сна до подъема. Я ненавижу наряды. Зазвонил телефон на тумбочке, старый уродливый аппарат имеющий противный звук, надо отвечать видать дежурный по училищу заботится обо мне и моей службе . Сигарета улетела в открытое окно красным трассером, звонок усиливается и становится ещё противней. С трудом открываю глаза, рядом на столике разрывается громадный будильник, время полшестого пора вставать надо пересилить себя и скинуть тёплое одеяло и не дать себе закрыть глаза и провалится в крепкий сон.
    Мне ещё снятся сны с курсантской жизни и я не просыпаюсь за полчаса до звонка будильника. Мне всего двадцать лет и исполнились они два месяца назад. Надо вставать. Вчера или точнее сегодня я уснул в начале второго. Комната маленькая, кровать, кресло и журнальный столик, это общага общага авиаторов. С ценных вещей которые помогают в быту, будильник, кипятильник и пока всё. Бреду в душ. Струя слегка тёплой воды помогает проснутся, остервенело чищу зубы индийской пастой с вкусом ментола.
    В банке с под огурцов кипячу воду и в маленькой чашке делаю себе кофе. Очень крепкий кофе, две ложки кофе одна сахара капелька воды и трёшь эту смесь чайной ложкой до отднородной кофейно молочной субстанции. Немного воды и кофе, крепкий ароматны кофе с пенкой тебе обеспечен.
    Закуриваю сигарету, улыбнулся может и это сон и сейчас проснусь от дикого крика майора. Кофе и сигарета вот и весь завтрак, мне больше и не надо. Курить с кофе я научился в Риге в прекрасном городе, городе моей курсантской юности. С маленькими уютными кафе где делают фантастическое кофе, и прекрасными людьми.
    Приоткрыл окошко, щёткой по туфлям они блестят как зеркало, отутюженные брюки и белоснежная рубаха. Я ношу только белую форменную рубаху. Сказывается Хейли и его «Аэропорт».
    Левый карман рубашки, свидетельство и иконка подаренная бабушкой в правый пропуск.
    «Семь десять, вторая первая санчасть пройдена жалоб не поступало расстановка личного состава….» - руководитель полётов начал свою молитву. Смена для меня ещё чужая, я самый молодой в этой смене я присматриваюсь и меня изучают и прощупывают что я за человек и что от меня можно ожидать.
    «Контрольный вопрос» -прохрипел РП, и его глаза остановились на мне. «Порядок взаимодействия диспетчера Круга при совместных полётах с Руководителем Ближней Зоны». Выдохнув я начал тараторить заученные наизусть пункты технологии. Для порядка РП нашёл пару тройку ошибок в моём ответе, указал что надо более тщательно изучать документы. Молча киваю головой и пытаюсь изобразить на своём лице суровость и понимание всей глубины ответственности.
    «Вопросы? Смена готова-заступаем»-щелчком тумблера вырубает магнитофон и подымается со своего кресла.
    Мы готовы, мы всегда готовы иногда бывает страшно иногда тяжело иногда невыносимо страшно и тяжело. Но всегда «готовы-заступаем».
    «У меня два с «потолка» идут убирай своего»-РБЗ говорит тихо, взведенным курком он сидит за пультом и слова цедит не поворачивая головы.
    Твою мать кого и куда убирать? У меня четыре на связи и пять на записи. Я поворачиваю голову, старший стоит между нами он контролирует меня и отслеживает положения военных в воздухе. Капли пота на лице, рубашка расстегнута взгляд чужой и тяжёлый.
    «Туполя убирай, Туполя Серёжа».
    «Восемь пять два…. Прекратите снижение набирайте тысячу восемьсот курс привод» , динамик мгновенно подтвердил и добавил «причина?»
    « От нехер делать» хотел ответить. Но в эфир ушла фраза «точка работает, «маленькие» с малым остатком на заходе».
    «Понятно, Красная Армия всех сильней»-повеселевшим голосом отозвался экипаж.
    «Это точно»-хохотнул я в эфир, обстановка разрядилась. Майор оскалил зубы и попросил передать экипажу что можно и растянуть отработку пилотирования в зоне ожидания.
    Смех смехом но своими «мигарями» он в который раз мне поломал все «пасочки».
    «восемь семь девять…. Вправо курс ноль четыре ноль скорость минимальная…..»
    Три часа прошло с начала смены. Мы получаем почти сексуальное удовольствие. Это работа, работа которую мало кто видит и мало кто знает о ней. Но мы не гордые, нам медалей и почестей не надо.
    «Кофе, две коньяка, лимон и рюмочки. Коньяк и рюмки можно сейчас»-старший растянул губы в улыбке и взгляд его упёрся в декольте официантки…….

    -2-

    Пить я не научен. Смесь букета «Армянского» настоящего армянского, вызывала у меня приступ рвоты. Золотистая немного масляная жидкость налита в бокал. Тост не о чём, просто тост. Пересиливая отвращение одним глотком опрокидываю благородный напиток себе в глотку, ценителей покоробило бы от такого варварства. Остальные также не церемонясь выпивают по первой. Хмель легко добирается до моего мозга. «Давай по второй»-старший разливает остатки бутылки в восемь рюмок, здесь только «нижняя зона» я самый молодой в смене, а смена «два А» самая молода в службе. Средний возраст 29 лет, с эРЦэшниками разговаривают сквозь зубы, и работает смена на грани между разумной достаточностью и неоправданным риском . Вторая ещё тяжелей упала в желудок . Бля, с третьей все увидят мой обед. Превозмогая стыд сказал что всё больше не могу. На меня уставились как на кота заговорившего человеческим голосом.
    «Молодой ещё»-сказал кто то. Все заржали и клятвенно пообещали что через год пить я буду легко и непринуждённо и не только коньяк но и «напиток богов» «масандру».
    Провидцев среди нас нет, но данное видение коллег сбылось значительно раньше.
    «Разбор полётов» шёл вовсю, на столе красовалась уже водка и бокалы с пивом. Пепельницы забиты окурками и мало кто кого слушает, но у всех дикое желание донести свою мысль соседу.
    Мне уткнувшись в плечо коллега пытался выразить мысль. Смысл уловить тяжело, это коктейль о любви, работе и ещё чёрт знает о чём.
    К концу вечера голова у меня шла кругом от дикой дозы кофе и сигарет. Расходились ближе к десяти. Помятые рубли и трояки остались на столе, плата от нас всех .
    Старт, название ни хрена мне не нравится. Я сегодня работаю именно на нём. Ассоциация с лёгкой атлетикой не знаю почему но именно с ней.
    Раздолбаное кресло, облезшая краска на пульте затёртые тангенты, журнал и пару дырок в линолеуме на полу вот такой «краевыд». Жара неимоверная, кондиционер «БК» хрипя и скрипя пытается охладить воздух. Но кроме гула у него ничего не получается. Напоминает замполита отряда. Я засмеялся. РП вояк повернул голову и удивлённо поднял брови, хронометристка симпатичная дамочка изрекла – «мальчик ещё совсем, нервное видать, переживает».
    Я один, товарищи внизу лишь изредка кто то подымиться покрутит головой и вниз на круг.
    Ты знаешь что такое АСБ? Нет. Я сейчас попытаюсь объяснить. Полк МиГ25, тридцать с хвостиком машин, полёты пять дней в неделю по две смены в день. За смену 40-50 взлётов посадок, плюс наших за смену 100-120. Одна полоса, лента бетона. Разные частоты. Сказать что тяжело это ничего не сказать, это Ад.
    Боец к проводу в потолке привинчивает микрофон, этот «член» будет писать всё о чём мы говорим у нас пишут всё от связи «земля-воздух» до телефонов. Есть «закрытые» микрофоны которые пишут окружающий трёп. У этого таже миссия, только он открытый. Очень даже открытый, вон под потолком болтается действительно на член смахивает, и пофиг ему что писать мои согласования с товарищем подполковником или анекдот расказаный комполка который поднялся на «старт».
    Пока мы работаем одни. Есть напряг но вроде всё спокойно. «Соседи» готовятся…..

    -3-

    "Первого на грунт второго на бетон, на грунте пусть ждёт пока бетон освободит» -прорычала громкоговорящая голосом Вити который на Круге, это двух «фантомасов» воткнули в очередь. Эфир разрывает от связи, «интервал между единицами двадцать секунд взлёт разрешаю, справа пять» чеканит военный РП-звено МиГов уходит в небо интервал был соблюдён, в пределах пяти секунд. Толстые стёкла вибрируют от дикого рёва. «ноль девяносто семь посадка», «ноль девяносто семь в двадцать пять, освобождение полосы по команде». «По команде ноль девяносто семь.» Бетон, его не хватает он нужен как воздух. Сорок второй после тридцати минут ожидания висит на прямой, щас я воткну маленькую тушку. Я смогу, он далеко целых десять километров. Даю добро на исполнительный, они понимают они всё понимают всё делают чётко и быстро. Но время, как долго тянется время. «шесть девять пять к взлёту готовы», медленно очень медленно он начинает разбег. В мареве я уже чётко вижу Як42 и выпущенную механизацию. Передняя стойка Тушки ввоздухе, Як проходит торец. Меня бьёт озноб, голос срывается левая нога предательски дрожит, шум в ушах намного позже я узнал что это давление кровяное давление которое зашкаливает. Меня подменили, я стою на балконе. Рядом РП «нормально всё Серёга, нормально, передохни». Это мой первый стресс, я курю не чувствуя вкуса дыма. В голове каша, сзади смех очень захотелось ударить смеющегося, очень сильно. Через час снова за пульт…..

    Добавлено через 2 минуты:

    -4-

    « Cерёга пошли, пора»-напарник бросил в приоткрытую дверь комнаты отдыха. «Сейчас курну, пять минут погоди» -ответил ему. Ноги в тапочки, на шее гарнитура и пропуск телевизор не выключаю пусть работает, чашка кофе, мне лень делать с пенкой просто кофе я так и не отказался от вредной привычки курить с кофе. Коридор, простреливаемый камерами слежения, в курилке пусто. Достаю сигарету, тонкая с полосатым фильтром затягиваюсь с удовольствием и выпускаю дым. Он струится вверх подгоняемый вентиляторами системы кондиционирования. Похоже на нашу жизнь, уходит безвозвратно.
    «Ты, скоро. Фу надымил. Пошли уже»-нервничает. Пропуск к выступу, красная лампа меняет цвет на зелёный ручку на себя и мы в зале.
    Подходим к нашей линейке он в правое я в левое кресло. Сменяемый рассказывает что и как. «Готовы ?», я улыбнулся и кивнул головой. Вбиваю логин и где то на сервере прописывается моя фамилия и время, втыкаю гарнитуру, теперь это мой кусок воздуха. «Аэросвит два сорок … Продолжайте набор эшелона три пять ноль работайте… радар сто двадцать запятая… . Счастливого полёта». Мы работаем всегда, семь дней в неделю двадцать четыре часа в сутки Мы всё также в тени за стенами, железобетонными стенами единых залов, за стеклопакетами вышек.

    Добавлено через 2 минуты:

    -5-

    Сон, в ночную смену я готов променять его на всё. Кимарю, есть такое слово в нашем сленге, на двух стандартных креслах. На одном собственно я и моя задница на втором ноги, вытянутые ноги. В ночную смену мы переодеваемся, тапки брюки спортивные и футболка. Щелчок громкой «восемь семь девять вос… на ….». Я и сплю и не сплю пограничное состояние. Открываю глаза карандашом черкаю по пластику, мозг фиксирует время три сорок, крайний сел полчаса назад. Подтверждаю Рулению информацию и прикрываю глаза, можно минут пять покимарить.
    Погода дрянь, это осень поздняя осень. Сыро, лёгкая морозь, в такую погоду хорошо спать сон крепкий .
    Оживает динамик прослушки «Старта», скоро хлопцы будут в воздухе. Отталкиваю ногой второе кресло, поворачиваюсь лицом к индикатору. Это не современный монитор, это «Знак-И» развёртка нарезает круги, один оборот семь секунд, зона «круга» пустая метки есть но это там далеко на «контроле» у нас тихо.
    С очередным оборотом появился мой ночной гость. Вот он практически над торцом стандартные фразы и ребята погребли по маршруту. Закуриваю, «Опал» старый добрый Болгарский «Опал» сейчас уже найдёшь его. Глотку дерёт дым, курю что бы чем ни будь заняться, удовольствия ноль. Высота 1100 метров у «Яши» скоро переводить на «Контроль» да и смена через четыре часа. Сейчас переведу по «вторичному», плотный разлёт ближе к концу смены можно подремать часик-два.
    Меня опередили, «….круг, возвращаемся просим снижение и заход по кратчайшему». Мозг начинает работать мысли рвутся наружу, судорожно вспоминаю что надо делать. Рука на тангенте, давление снижение и курс. Спокойный очень спокойный голос всё потверждает, и всё и молчит метка плавно начинает разворот. «Причина возврата» меня лихорадит, я чувствую толки сердца и как оно качает кровь , и опять тихий и спокойный голос «Дым в кабине, плотный дым подозреваем пожар». Старту информация, разрывая тишину «внимание аварийно спасательной команде тревога……».
    Подымаюсь по лестнице на разбор, конец смены . Громадное окно выходит на перрон, уже светло но всё также моросит и за окном мрачный пейзаж . У окна фигура в коричневой лётной куртке, он смотрит на перрон. «Я через минуту подойду»-бросил РП. Он обернулся, мой ровесник лет двадцать пять.

    Добавлено через 2 минуты:

    -6-

    Он молчун, худощавый, высокий, ему за сорок для меня практически старик. У него немного детское лицо точнее застенчивая детская улыбка. Работает он тихо, тихий голос, размеренные движения когда он за пультом кажется что всё идёт само собой и он молча созерцает процесс.
    Моя стажировка идёт к концу, на ознакомления со смежными объектами выделено семьдесят часов. Я на ознакомлении с «Западом» западное направление нашего РЦ. Август, очень жарко даже по нашим меркам жарко, небо чистое облачности нет. Но небо неприветливое, синевы нет выгоревшее небо как трава на газонах. Уже шестнадцать ноль ноль, я давно не употребляю восемь вечера или семь утра, сутки разбиты на двадцать четыре часа. Два индикатора, на одном из них включен пассивный режим.
    На западе появляются отдельные засветы, вначале несмело как будто первоклассник пробует рисовать красками маленькие мазки совсем маленькие не больше головки спичечной. Он начинает информировать борты «по зоне отдельные засветы обход по своим средствам….» в ответ подтверждения но все пока по трассам идут, фронт только начинает развитие он далеко более ста километров от нас. «Согласуй обход» -сухо бросает мне, я машу головой мол щас всё сделаю......
    Метки как тараканы, они разбежались от привычных трасс, пеленгатор рывками крутится указывая направление на очередной разряд в облаках. На мониторе большое жирное жёлтое пятно уродливой формы, так выглядит фронт через призму ламп, резисторов, транзисторов, и мониторов. РП и старший бегают между пультами тыкая пальцами в индикаторы и сообщая кто это и куда он идёт.
    Антон пробивается на восток, он идёт к нам с посадкой . «Расчётное снижение» сквозь треск помех доносится голос, и вот он поехал вниз они начали снижение раньше намного раньше обычного. Связь не смолкает «берём вправо двадцать для обхода, разрешите семь восемьсот», «С этим курсом пройдём ещё шестьдесят далее вроде чисто»…… он отмечает на кальке и выдаёт короткие команды всё тем же спокойным голосом.
    Антон просит ещё ниже он уже подходит к 1800. «1200 нормально для Вас» спрашивает. «пониже, пониже надо, сильная болтанка и электризация».
    Он выматерился, грязно и громко. «Согласовывай с МДП», «это нарушение надо спросить готов ли он к ПВП» пронеслось в моей голове,он перехватил мой взгляд и я сглотнув комок ошалело замахал головой. «Снижайтесь тысячу двести на тысячу двести работайте ….район на сто двадцать два запятая….» не отпуская тангенты он неожиданно спросил экипаж «У Вас дети есть?», «Да» смущённо донеслось с динамиков, «И у меня есть».

    Добавлено через 2 минуты:

    -7-

    Я уже практически профессионал я работаю больше двух лет. У меня есть свой сленг, я позволяю себе вольности в эфире, меня хвалят. Я горд собой. Перед инструктажем я не стою в сторонке, а обсуждаю последние новости о девочках и пьянках. Я не чужой в смене, потихоньку вливаюсь в коллектив.
    Весна ранняя весна. Запах на улице сводит с ума, вишни и абрикосы в белом. Это моё любимое время года. Мы работаем во вторую, это с четырнадцати тридцати до двадцати двух вместе с интруктажём и разбором. Скоро конец смены на улице темно. Вполоборота к пульту травим басни. На связи два борта один с запада второй с юга, «грузовик» возвращается на базу. Бросив взгляд на монитор интервал в пределах двацати километров в точке четвёртого, нормально даже с приличным запасом. Даю обеим снижение пятьсот к четвёртому. Снова разворот кресла и снова базар. Глаза старшего сужаются, со словами «блядь, куда он….» он отталкивает меня вместе с креслом. Я падаю на пол в своей белой рубахе, вскакиваю и смотрю в монитор. Они сходятся медленно сходятся высота как я и давал пятьсот метров у обеих, откуда-то из далека доносится голос старшего «вправо сорок повторяю вправо с максимальным креном разворот на сорок градусов, набирайте девятьсот метров» и тут же второму летит команда «вправо сорок сохраняйте пятьсот». Они разошлись так же медленно как и сошлись. «заканчивай»-бросает он мне чужим голосом. Я их завёл, экипаж «грузовика» на прощания пожелал мне «повнимательней надо работать».
    На разборе я сидел в ожидании «дыни» но не на разборе не после него мне никто не сказал и слова. Ночь прошла без сна, моя комнатушка была прокурена насквозь. Я ложился укрывался и через полчаса вставал и снова курил.
    Это был урок, урок на всю жизнь. Я сделал выводы с него.

    -8-

    Я на доработке, в чужой смене. В зависимости от месяца мы ходим на доработку. Что бы у табелистов совпало наше рабочее с необходимым временем. Он один стоял в фуражке фуражка дорогая сделанная на заказ отутюжений костюм форменный, ослепительная рубашка и ручной работы заколка на галстуке в виде летящего самолёта. На груди парашютный значок с числом прыжков под сотню. Я сам прыгал в училище, всего три раза если честно то страшновато, значок нам выдали уродский с алюминия, как бут-то его выточили пионэры в своём пионерском доме, я его подальше спрятал ,к значку и книжечка прилагалась . Меня этот значок и заинтересовал, я уставился на него и обратил внимание на классность штурмана и значок об окончании училища это было произведения искусства. Земной шар, золотом самолёт, название училища и ещё дата начала и окончания. Я поднял глаза и вдруг вспомнил нашего старшину в училище, его «парадке» позавидовал бы любой маршал авиации. Я хихикнул. «Чё ржёшь молодой», меня как плетью стегануло, это было сказано с таким призрением и отвращением что я почувствовал себя жуком которого сейчас раздавят.
    Он ушёл через год в маленький порт, там давали квартиры много квартир. Его опыт работы в АДП был востребован.

    Добавлено через 3 минуты:

    -9-

    Везение, странное слово для авиации, но оно есть мне иногда кажется что самые суеверные это авиаторы кто то мелочь считает в кармане и радуется когда там нечётное число монеток лежит, кого то коробит от слова «последний», много примет. Меня вначале это удивляло, но позже я перенял это всё и стал таким же суеверным.
    Они заходили в туман. У нас туманы могут стоять неделями это Ноябрь и если нет морозов то и в Декабре затянуть может.
    Заходили по «маякам», посадочный локатор работал так как погодка была практически по минимуму, а его включают и при более благоприятных условиях. Диспетчер лениво давал уклонения, самолёт не паровоз и едет он не по рельсам поэтому уклонения есть. Экипаж может высоту змейкой гасить всё может быть, а точность у этой железяки приличная.
    Но после «дальнего» усилилась и стала постоянной тенденция на уклонение вправо. Он выдал уклонения, и как то нерешительно повернул голову в сторону РП. «Угоняй, угоняй»-практически проорал РП. И рванул с такой прытью на «старт» что для его возраста и роста было просто удивительно. Гул нарастал, это был именно рёв диспетчеру показалось что он слышет как лязгают шестерни в редукторе. Так же он начал ослабевать.
    РП стоял за спиной, они со стартёром увидели кабину на уровне глаз это где то 10-11 метров. Борт ушёл на запасной, ушёл на малой высоте на две четыреста. Они прошли на уровне старта, протиснулись между локатором правой плоскостью зацепили антенну пеленгатора АРП-75, один из вибраторов пробил плоскость и они с эти штырём в крыле не убирая колёса ушли на запасной. Это стало известно немного позже, когда позвонили с порта куда он ушёл, когда обратили внимание что не работает пеленгатор.
    А пока они смотрели друг на друга. Говорить было не о чем, и мыслей особых не было.

    Добавлено через 2 минуты:

    -10-

    Я в кабине Як40, открыта левая форточка на улице декабрь, я лечу зайцем с УТО домой на выходные. В левом кресле командир, кабина пустая и салон пустой пассажиров ещё не привезли, воротник лётной куртки приподнят, протягивает пачку «полёта» садись указывает в правое кресло. Он говорит чуть хрипловатым голосом, лицо изрезано морщинами волосы седые. «летать хотел?»-неожиданно спросил меня. Я неопределённо повёл плечами. «Можешь не отвечать по глазам вижу». «Ты в какой смене работаешь», я ответил назвав фамилию РП и свою и как бы извиняясь добавил что мол юн совсем и молод ещё. Он поднял глаза «молодость это единственный недостаток который быстро проходит». Его уже нет, давно нет...

    -11-

    УТО,»учебно тренировочный отряд» там мы свою квалификацию повышаем, двадцать один день. Комната с четырьмя кроватями и продавленными пружинами до пола, раздолбаный шкаф тумбочки и почему-то три стула.В конце длинного коридора два умывальника, кухня на две газовые печки с двумя мойками . Это моё первое УТО. В комнате три диспетчера включая меня и командир с Ан2. Мой коллега мрачный, водка кончилась вчера и купить её проблема, точнее проблемы особой нет если в очереди посражатся пару часов. Он прозрачно намекает что неплохо было бы и в очереди постоять и на мой возраст. Я включил дурака, для меня очередь, любая очередь хуже пытки. Он вздохнул со словами «водки нет», и мы потопали за картошкой. На вечер планировали её пожарить. Перешли через мостик переброшиный через железнодорожные путя, и увидели бочку с пивом. Меня поразило, водки нет, а пиво есть и людей немного. Может потому что сыро и холодно, может пиво не такое. Отведав по пару бокалов пива мы зашли в «овощной». Нас встретила тётка неопределенного возраста, с диким размером груди и таким же диким цветом волос, помесь синего и сиреневого. Встретила громко сказано, по-моему она отреагировала только на щелчок двери. «Нам бы картошки» промямли я, палец указал на громадный ящик с сетки где лежала то ли земля комьями то ли картошка. Вздохнув я пошёл набирать, сосед причитал «под жареную картошечку, водочки бы». Мои руки были чёрные от земли, и помыть их можно было только в луже я раздражённо бросил-«где я тебе её возьму». Тётка оживилась «а у нас есть, ореховая настойка сорок градусов и указала перстом в сторону литровых банок». «Ящик»-выдохнул сосед. В ящике шестнадцать банок.
    После командировки первые дни меня мучила проблема, чего то не хватает организму. Потом сообразил, настойки ему бедному не хватает.

    Добавлено через 3 минуты:

    -12-

    Лежу на кровати, созерцаю свой носок точнее носок тапка и поглядываю в окно. Темно уже давно темно, картошку мы так и не пожарили как в тот день так и в последующие. Коллегиально решили что не царское это дело ножиком махать на кухне. Поэтому мы её варили варили в мундирах, плюс лук плюс сало что ещё надо четверым мужикам.
    В небе я увидел свет, яркое пятно оно никуда не двигалось просто висело как фонарь на столбе. Фонарь был ярким, и столбов я не видел вокруге по километру высотой. Фары в те времена самолёты включали на высоте значительно более низкой. В мозгу пронеслась мысль, НЛО, мозг работал напряжённо насколько он может работать после трёхсот граммов дикой настойки. Командир с коллегой обсуждали свои любовные похождения, четвёртый смылся к родственникам на один день.
    От возбуждения я икнул, и тыкая пальцем в окно спросил «что это?», оторвавшись от обсуждения очередной дамы они уставились в окно, ни проронив ни слова. Это меня ещё больше убедило что это НЛО, и желая что бы побольше людей увидели моё открытие я метнулся в соседнею комнату.
    Там вчера до часов трёх пытались посадить Ту154 при боковом двадцать пять, и кажись ему это удалось. Я через стенку не дослушал спор пилотов, выдохся и уснул. Я к ним залетел в комнату и тыкнул в окно, «Руслан» как раз подходил к гостинице. Схема на заводской аэродром проходила через нас . Закончили как обычно ближе к утру, уже в семером.

    Добавлено через 2 минуты:

    -13-

    Он работает за РП. Он относительно молод, уверен в себе. РП в отпуске, сейчас лето. Гроза, гроза страшная, шквалистый ветер рвёт кроны деревьев, капли дождя похожи на дробинки кажется сейчас изрешетят окна насквозь. Темно, несмотря на день горят лампы подсветки. Раскаты грома рвут ушные перепонки, это не раскаты, ощущение что кто то неимоверной силой рвёт листы легированой стали и этот треск заглушает всё. Немного жутко, даже за стенами жутко. Наблюдатели устали давать штормпредупреждения. В ста километрах на запад стоит в зоне ожидания Боинг он должен сесть на его аэродроме, они ждут пока всё утихнет. Гроза не пускает и не выпускает никого. Она закрыла всё, он ощущает физически её силу и мощь он понимает что всёго лишь песчинка в этом мире. С раздумий его выводит голос- «Харьков тебя». Он ошарашен, ноги подкашиваются глаза коллег смотрят на него, они ищут поддержки они ждут решения. Он в ступоре, он не верит, такого не может быть. Телефон, служебный мобильный телефон разрывается он хватает трубку и здавленым голосом отвечает. Он кричит –«карту мне карту быстрей» и пишет на бумажке одно слово, ему плохо слышно человека на другом конце, дождь барабанит по машине и у человека то же срывается голос, он пилот и он не хочет верить в то что видел.
    Он вышел с ступора, короткие команды. Всё пошло как его учили. «Двойка» запускает движки, ему не хочется их выпускать, дождь и гроза всё так же властвуют над аэродромов. Они ушли в направлении деревни, названия которой он написал на клочке бумаги. Их нашли, всех, очень быстро нашли.
    Он не смотрел ни одних новостей о той катастрофе.

    -14-

    Он вернулся, через пятнадцать лет. Не диспетчером и тем более не старшим, кем он был, но вернулся. Они уходили в своё время, их некто не осуждал. Время такое было. Уходили молча, без пьянок, без красивых речей. Говорили пока, жали руки ,пряча глаза. Он работал в другой смене старшим на «верху». Я его запомнил по эпизоду, припёрся я раньше времени на работу и ждал инструктажа околачиваясь в зале. Это было за год до распада Союза, он ещё был но его уже не было. Сектора РП «соединил», всё подготовил к ночной смене, с четырёх получилось два, это нормально так и в регламенте записано. Он работал на «Юге» один. В регламенте не было записано что далеко на востоке народ начнёт бушевать. Илы выходили на связь быстро и кратко «семьдесят шесть …контрольная вход на две сто над …» со второго аэродрома они передавались диспетчером, но от этого легче не было, авиация хоть и военная но летела по трассам и обслуживать её должен гражданский. Конца этому потоку видно не было, РП метнулся к «военным», военому сектору, но был послан кратко и конкретно, он мужик простой и послал не так кратко но далеко и витиевато всю ВТА с товарищем полковником и любимой партией, времени на раскомутацию у него не было и помимо «вояк» хватало и своих. Всё закончилось так же внезапно как и началось. Только мокрая между лопаток, синяя рубашку напоминала о недавнем.
    Он практически не изменился, только волос стало меньше. Я показал в сторону зала «пошли посмотришь», он отрицательно замотал головой и выдавил из себя «не трави душу».
    Последний раз редактировалось MIXCD; 14-03-2009, 22:51.
    Вышел новый вариант форума, теперь на CD–RW.

  • #2
    -15-

    Чутьё. Мы стажируемся, мой стажёр в левом кресле я в правом. Обстановка простая один идёт с Юга мы уже дали ему снижение до промежуточной высоты, второй взлетел с соседнего аэродрома и будет конфликтовать с нашим . Они набирают резво и со связью не торопятся. Он его зовёт, он теряет контроль и зацикливается на нём, два раза сработало предуприждение отбив красным что возможно нарушение интервала, ещё немного и мы будем строчить объяснительные. Я прикрикнул на него, отворачивай боинг. Крутанул он его лихо, градусов на шестьдесят. Конфликтующий вышел на связь проскочив свой эшелон, и бодро доложил что положено докладывать, ругаться было лень да и смысла особого не было. Нам работать, а им лететь. Боингу мы дали снижение с запасом в два эшелона . Да же не знаю почему. Даём и давали смежный в такой ситуации.


    -Привет. И протянул руку. Я, в упор не могу вспомнить кто это. Знакомых в порту у меня не так много. Пытаюсь вспомнить, но не выходит. Старше меня лет на десять, судя по фуражке командир, «дубы» носили только командиры и РП. Хотя это первые месяцы моей работы но РП я знал всех, визуально конечно знал, не лично.
    - как батя. Давно дома был? Я ошалел окончательно , и не зная что ответить улыбнулся. Улыбка наверно вышла идиодской . Он улыбнулся в ответ, поняв наконец моё состояние.
    -Славик. И фамилию назвал…
    Я вспомнил. Мы заканчивали одну школу. Его отец работал директором на крупном горнодобывающем предприятии. Дружили семьями, в гости меня не брали, отец считал что это лишнее, слушать то что не надо слышать и видеть пьющих взрослых. Но что их единственный сын учится далеко на востоке на пилота я знал. Авиацией я бредил лет с восьми, и встретить человека который уже прикоснулся к небу была моя мечта.
    Встреча состоялась. Родители всё так же дружили, и он меня нашёл.
    - ты где живёшь? Я назвал номер комнаты в общаге.
    -зайду поговорим. Протянув руку на прощание.
    Он заходил и не раз….
    Крым, всегда праздник, мне жалко людей живущих рядом с морем, для них это обыденность. Я провожу свой медовый месяц точнее неделю в санатории почти на самом Юге Крыма. Он с отцом и женой отдыхал рядом.
    Плавать я люблю много, особенно в лёгкий шторм когда море играет с тобой, в этот день шторм был сильный и желающих играть с морем не было, море играло само с собой и камнями на своём дне…
    Шейный позвонок у человека сделан не из титана, и вода слабо уменьшает скорость при нырянии. Их увезли обеих, отца с сердечным приступом. Он пережил отца на три дня. ..
    Батя обнял меня за плечи, первый раз за двадцать три года. Я глаза не подымал, он вздрагивал и подымал правую руку к лицу. Я знал что он плачет, но видеть этого не хотел. Было страшно это видеть.
    Кладбище у дороги, два куска гранита. Проведывая родителей в маленьком городке всегда проезжаю возле него, руки в кармане плаща и взгляд в даль странно но я его помню именно таким, как на граните.

    Добавлено через 2 минуты:

    -16-

    Ноги в тапки, тру глаза. За окном и в комнате отдыха темно. Ещё рано, очень рано. Я отработал первую половину ночи до трёх тридцати и теперь ворочался на кресле-кровати. Уснуть было тяжело. Потерев ещё глаза потопал на «круг».
    Кресло и торчащая над ним голова, по бокам две задницы с раставлеными широко ногами. Одна принадлежала диспетчеру посадки вторая РП. РП тыкал в монитор и что то быстро говорил диспетчеру, тот кивал ,и голова пропадала и снова появлялась над креслом. На мой визит особо никто внимания не обратил, свой зад пристроить так же не было куда. Я стал за креслом…
    Вначале был звонок, потом пришла телеграмма. Они взлетали с Баку, осматривая полосу нашли куски пневматика. Принадлежали они им, о чём и сообщили. РП закончив с «кругом» бросил на последок «я на старт», посмотрев на меня, «пошли со мной». Аэродром точнее полоса как на ладони горит своими огнями, восток уже становится немного светлей. Дав указания диспетчеру, ещё раз выслушав куда и как тот вызовет аварийно спасательную команду, посмотрел на свои часы хотя перед его лицо красовались двое часов которые на пульте, провёл рукой по седому ёжику
    -Давай.
    До посадки ещё оставалось сорок минут
    ….голос их был уставший и немного раздражённый, они провели всю ночь в кабине. Вопросами их замучили по всему маршруту, каждый считал своим долгом напомнить о злосчастном колесе и спросить решение.
    -АСК стояло на РД, много машин, с проблесковыми маяками. Старший АСК каждые пять минут донимал диспетчера расспросами, и тот гаркнув по внутриаэропортовой успокоил его минут на десять, дальше началось всё по новой теперь он переключился на своих и давал указания машинам. Видать нервничал.
    Солнышко ещё не взошло, но стало светло, день должен быть отличным. Они начали снижаться выходя с зоны ожидания.
    Два прохода, на малой высоте. Нарастающий гул, выпущенная механизация , самолёт красив особенно на таком расстоянии и в полёте.
    С другой стороны полосы два человека с биноклями рассматривают злосчастную стойку.
    Пневматика нет, нет вообще, только куски резины. Экипаж бросил «понял, заходим».
    Голос их изменился, он стал другим. Позже смотря атаку тигра, я понял изменения. Слова стали резкими и хлёсткыми, потверждения краткими. Они начали работать, обратного хода нет. И результат будет один. Какой зависит только от них зажатых в тесный кокпит троих людей.
    Касание, пробег, стойкой они коснулись в самом конце, небольшой сноп искр, и всё. Как то обыденно и по правилам доложили «сорок два четыреста… посадка». «Скажи пусть выключаются»-уставшим голосом сказал РП. Машины облепили самолёт, трап выпущен. Странно наблюдать самолёт стоящий без движения посреди полосы.

    Добавлено через 2 минуты:

    -17-

    Cстресс переживает каждый по разному. Мне повезло, практически вначале работы я пережил первый инцидент. С объяснительными, приказами выводами. Молодой возраст, отсутствие опыта и как следствие страха позволило более менее нормально отнестись к этому.
    Проблема была не серьёзной но была, её зафиксировали документально с плёнками выписками и объяснительными. Инспекция проявила нездоровый интерес и копала довольно долго и глубоко. Дело до транспортной прокуратуры не дошло, но приказ был. В приказе как обычно, усилить, обратить внимание, провести внеплановую тренировку и список участников. Была в этом списке и его фамилия. Это впервые в его жизни, а что впервые то всегда выглядит ярко и выпукло. Ничего более умного чем напиться в одиночку он не нашёл, и осчастливил жену своим появлением ближе к утру. Скандал дома был страшный и страшной была его обида. Ему казалось что весь мир повернулся к нему задом. И от этого вывода желания напиться появлялось снова.
    Командировка короткая на десять дней, мы ехали вместе. Вместе и поселились. Пил он каждый день молча и много. Это были не наши застолья с смехом, баснями и громкими разговорами практически до утра. Надо было что то делать но что я не знал. К концу недели мы разговаривали только матом друг с другом. Матерился в основном я, он молча сопел. Мобильный его разрывался каждый вечер, трубку он не брал. Жена, моя жена ,спрашивала как он, мы дружили семьями. Я врал что всё нормально.
    Она позвонила мне, трубку я долго не решался взять, я боялся, рыдала, и глотая слёзы всхлипывая просила меня помочь. Голос кроили сердце. Было поздно, скоро должен наступить следующий день. Я его разбудил, молча поднялся открыл бутылку и всасывая через дозатор влил в себя грамм двести.
    -поехали.
    -куда?
    -одевайся поехали.
    Он молча начал одевается, чем меня удивил. На улице темно, и свежо. Очень тихо, это конец сентября. Таксист услышав город, назвал цену которая меня поразила. Пересчитав свои деньги, я обратился к нему
    -давай бумажник. Он молча дал.
    -поехали.
    Раздолбаная «пятёрка» как то странно рычала, и водитель был угрюм и подозрительно косился на меня. В спину ему дышали перегаром.
    -Папа. Малый обнял его за ногу. Задрав голову смотрел на него. Голова поникла, руки весят плетью. Она молча смотрела и плакала. Без надрыва, без криков просто катились слёзы, катились не переставая.
    -зайди, тихо выдохнула мне.
    -мы завтра прейдем, вечером…
    Бутылка холодного белого вина, и разговор не о чём как могут разговаривать друзья после десяти лет дружбы. Он не пьёт, молча хлебает чай, вытирая выступающий пот. Мне это состояние знакомо….
    -поезд завтра в двадцать два.
    Он улыбается и кивает головой. До конца командировки ещё четыре дня.
    Всё чаще оборачивая свой взор на пройденный путь, осознаю что в наших достижениях, победах есть доля их. Она не меньше чем наша собственная, а может значительно больше. Наши выходки, капризы всё прошло через них, их сердца.

    Добавлено через 2 минуты:

    -18-

    «….. вправо двадцать, снижайтесь один три ноль» отшкаленая зелёная линия на мониторе бьёт по борту и голос в правом ухе подтверждает команду. Экстраполятор медленно плывёт вправо и интервал увеличивается. «Эшелон перехода один один ноль давление тысяча четырнадцать продолжайте снижение девять тысяч». Всё обыденно всё просто.
    У меня не было проблем с первой связью, говорят что данная проблема существует. Проблема первой связи с реальным бортом. Молодой хлопчык начинает работу, работу диспетчера. Невысокий, щуплый и немного застенчивый.
    - в чём суть нашей работы, что сложного в ней? Спрашиваю его.
    Ответ долгий, и заковыристый. Про ответственность перед жизнью людей, про безопасность и физические с психологическими нагрузками, про то что в каждом самолёте пассажиры и мы несём за них ответственность.
    -понятно.
    …….
    Связь переключается с английского на русский. Он грызёт ластик и постоянно поправляет гарнитуру. Курсы, скорости, команды. Я когда нервничаю в работе тереблю мочку уха, правого.
    - сколько пассажиров что они чувствуют ? показываю пальцем на метку. Он ошарашен. Смотрит на меня как на полудурка.
    - курс, скорость, высота. О тех кто на борту думай потом, после работы.

    -19-

    Толчок ногой, и подомной бездна. Синева неестественная, даль которая внизу манит и пугает. Возникает страх, страх перед неизвестностью, скальные выступы теряются внизу очень далеко внизу глаз не может зацепить где они касаются дна. Подымаю голову. Вокруг люди, точнее головы людей и яркие жилеты украшающие спины, вдали стоят «яхты». Страх попускает, ты не один. Когда кто то рядом всегда легче. Возможно он слабее тебя и страх его схватил за глотку покрепче чем тебя. Но это не важно, главное что кто то рядом что ты не один.
    Это «Расмухамед», это самая южная точка Синайского полуострова. Рай для «дайверов» и любителей понырять с лёгкой «сбруей», трубка, ласты и маска. И мир перед тобой меняется. Это глупцы придумали что мы «цари природы», мы никто в этом подводном мире, никто не обращает внимание на жалко барахтающееся существо со странными стеклянными глазами. Стаи рыб «пасутся» на кораллах и характерный хруст стоит в ушах, скат скользит по дну… Всё живёт по своим правилам, ты гость который притронулся взглядом к их миру.
    Это было четыре года назад, я полюбил этот мир. Мне не нравятся «баллоны», всё сложно и неестественно. Я люблю маску и трубку, и парить над этим миром и просто смотреть как смотришь картины в музее или фильм. Но возникла другая проблема, плавать в этом море без маски мне как то неестественно и немного не комфортно и немного страшно. Всёго по чуть чуть, и дискомфорт обеспечен. Я видел мурену непосредственно возле понтона, манту но значительно дальше и от возможности что произойдёт контакт. Мысль что кто то пройдёт по твоему телу шершавой кожей или чешуёй немного пугает. Ты не контролируешь ситуацию, она развивается без тебя.
    Такие же чувства меня посещают когда я лечу пассажиром. Слишком много я изучал бумаг, сам провёл и провожу время за каналом. Это сказывается, глупо но это так. Ошибка страшная вещь, ошибки делают люди. Это не зависит от уровня подготовки, хотя это не маловажно, от условий. Ошибки бывают всегда их могут допустить самые подготовленные в самых простых условиях. Если её не выявить на ранней стадии то она становится похожей на лавину. Маленький комочек снега превращается в страшный поток который сносит всё на своём пути, и только случай поможет выжить.
    Эта стадия называется « катастрофической ситуацией», их несколько, но эта самая страшная, это когда пассажиры ещё живы экипаж работает, они верят что справятся, но кто то на верху решил , всё, всё окончено, вы переступили черту, дальше от вас ничего не зависит. Искорёженый дюраль, куски двигателя с вывернутыми лопатками, запах керосина, разбросанные вещи….
    Мне проще когда я лечу пассажиром в кабине, на месте «обзёрвера». Глупо, смешно но это так.

    Добавлено через 4 минуты:

    -20-

    «….двесте четырнадцать уклонились пять влево от схемы», «да, да спасибо мы знаем, берём поправку». Спустя минуту «….двесте четырнадцать курс».
    Уже сухой голос
    -сто десять.
    - курс сто тридцать, вы что схемы не изучаете.
    -сто тридцать. Бросают зло в эфир.
    Противно. Но есть такой тип диспетчеров. Это с области на грудь «штурманску классность» и парашютный значок, без представления сколько к куполу строп пришито и что есть «красная стропа».
    Самое страшное что и о своей работе представление на таком же уровне.
    Команды часто глупы и действия непонятны. Любимое занятие считать деньги, обычно в чужом кармане. Они недовольны всем и всеми. Находят недостатки и изъяны у всех, от руководства до смежника. Вечно ноющие и плачущие, нытьё преламливается через мат и оскорбления. Так проще, так никто не заметит твоего страха перед работой, жизненной неуверенностью, и твоей слабости.
    После них страшно садится за пульт. Обстановка накалена, все взведены. Смежник отвечает после третьего вызова.
    Это самая страшная порода диспетчеров, она почти выведена но ещё есть «коллеги».
    Он ушёл в рассвете сил, относительно молодом возрасте. Взял деньги которые давали кто не осилит английский и ушёл, сума денег не большая, стоимость приличной иномарки среднего класса . Он променял то что для кого то мечта, на стопку денег.
    Так и не поняв что главное в его работе, а возможно и в жизне.

    -21-

    Немного приподнявшись в кресле и поправив плечевые ремни-«запрашивай». «…..Вышка . ..двенадцать двадцать один добрый вечер, просим исполнительный к взлёту готовы».
    Быстрый и цепкий взгляд по полосе с противоположного торца на самолёт и обратно, всё чисто.
    -«…двенадцать двадцать один …. Вышка, добрый вечер экипажу, ветер триста двадцать градусов пять метров в секунду, полоса…. Исполнительный и взлёт разрешаю». Взгляд сканирует полосу, он идёт впереди борта, если что можно успеть предупредить экипаж, полоса немного горбатая и с кабины не вся просматривается.
    Короткие слегка жёсткие толчки, частота которых нарастает, это амортизационные стойки гасят стыки между плит, слабое дребезжания, короткие рывки крыльев, ускорение вдавливает в кресло. Через мгновение всё меняется, горизонт уходит вниз, вся масса опирается на крылья, и они от такой наглости немного приподымаются как бы высказывая своё возмущения, глухой стук убравшихся шасси. Заходящее солнце которое уже практически пыталось спрятаться удивлённо подымается над горизонтом и от его блеклого света, тени стали неимоверно большими. Такие тени можно охватить взглядом только отсюда приподняв своё тело над землёй. Толчки упругие, у воздуха также есть стыки, это земля ещё не успела остыть, и режет небо потоками тёплого дыхания. Взгляд расширяется, земля становится больше. Это небо, небо ради которого безусые мальчишки зачитывают до дыр книги, взрослые ломают свою спокойную и размеренную жизнь через колено чтобы воплотить мечту, мечту о небе, чтобы смотреть на небо не задирая голову вверх до хруста в шейных позвонках. А смотреть прямо, как смотрят в глаза любящему человеку, когда есть взаимность и не надо ничего никому доказывать.
    Стрелка на указателе положения закрылков уходит влево и «червяки» внутри крыльев втягивают механизацию, делая крыло чистым и грациозным. Освобождая его от ненужного, но ещё недавно жизненно необходимого. Как наша память лечит нас от потери близких и друзей, давая возможность продолжать жизнь.
    Тень плывёт по лицам и кабине, река наклонилась и кажется что сейчас потечёт вспять с лодками и кораблями.
    -…. Радар … двенадцать двадцать один, добрый вечер, по схеме …. четыре браво набираем один пять ноль»
    - ….двенадцать двадцать один, добрый вечер…
    Мы всегда здороваемся, всегда отвечаем на приветствие. Желаем удачи. Это нарушение, мелкое и нестоящее внимания. Этим жестом мы жмём друг другу руки, и показываем единство цели и желания помочь друг другу. Это уводит в сторону от сухости связи и официальности отношений. Негласные правила, они делают нашу работу более простой, и если можно так выразится более человечной. Мы сейчас в одной связке. Это наша работа. Запрос и через минуту получаем добро от коллеги находящегося за четыре сотни километров от нас.
    Курс меняется и борт идёт мимо трасс на точку которая далеко за пределами моей зоны. Для меня все самолёты как близнецы, выдернутые с пространства радиолокаторами, перемолотые серверами обработки информации, сколерированые и отображённые в виде «треков», только скорости и высоты да строка коротких позывных отличает их друг от друга.
    Города и посёлки переименованы и их названия сжаты в пять букв, вы не найдёте этих названий в атласах и красивых глянцевых автомобильных картах.
    Они идут по небу, небу в двадцать девять дюймов, изрезанного линиями трасс и треугольниками пунктов донесений, ломаными фигурами полигонов и окружностями запретных зон.
    Оно меняется, может быть большим и просторным может стать тесным и сжатым.
    -…… удачной смены, до обратного.
    -…. счастливо, до обратного.
    Они вернутся через семь часов, их встретят другие.
    Это моё небо. Чёрный квадрат с диагональю в двадцать девять дюймов. Я смотрю на него прямо, не задирая голову.

    Добавлено через 5 минут:

    -22-

    Зависимость.
    Споры долгие, на столе коньяк, фрукты и кофе. Стол между двух кроватей и по стулу в торцах. Как раз шесть человек влезло. Со стороны выглядит странно и немного глупо, но споры о работе. Мы зависимы от неё, мы любим и ненавидим работу, устаём от неё и наслаждаемся ней. Но всегда преданны работе. За столом нет случайных людей, кто не смог постичь, ушли. Это лучше для них, и для нашего общего дела. Иногда проще разорвать на ранней стадии, когда ещё молод и есть возможность начать всё сначала. Потом будет тяжелей. Короткий перекур. И снова за стол. Смех несётся по коридорам. Между собой на ты, только некоторых по отчеству, но на ты. Никто не обижается, всё планово. Так и должно быть, нас так учили и мы так учим. Есть совсем молодые, есть и постарше. Мы любим такие застолья, в командировках, когда не надо никуда бежать и никому звонить. Здесь все свои, мы с разных портов и это делает разговор ещё более интересным. Не надо никому ничего доказывать, показывать свою значимость, и обманывать не стоит. Мы знаем про всё, читая короткие отчёты и пухлые тома. По словам и жестам мы легко уловим фальш, поэтому вранью места нет. Да и смысла в нём нет. Коньяк растворяет стеснительность и скованность. Мы откровенны.
    Будучи ещё курсантом меня коробило от слова диспетчер, хотелось чего то значимого и необычного в названии профессии. Что бы человек услышавший названия ронял на пол челюсть и бил челом в пол, радовался и восхищался что судьба подарила ему такое счастье встретится со мной. Названия предлагались одни другого лучше, некоторые умудрялись попасть в инициативные группы, и не только названия профессии поменять пытались, но и значок придумать c формой куда этот значёк привинтить. Всё прошло, прошло неожиданно при прохождении первой практики. Тема, которая волновала половину училища, здесь была не актуальной в реальной работе.
    Дверь распахнулась.
    - привет. Кировоград, Актюбинск?
    -Рига, диспетчер.
    Улыбнувшись.
    -это те кто сидят на пороховой бочке.
    И опять улыбнувшись исчез.
    Я называю свою профессию просто, диспетчер, опуская шелуху наград и должностей это лишнее это мишура, производная от основного. Я прошёл рубеж, когда надо было кому то что то доказывать.

    Добавлено через 2 минуты:

    -23-

    Он всегда хотел героизма. Книги и фильмы, герои с волевыми подбородками, быстрые и чёткие решения, завистливый взгляд коллег. Хотелось этого, необычного развития, и быть в центре внимания. Читая отчёты о происшествиях, он всегда втыкал себя на место человека за пультом, перелопачивал документы и рисовал картины, картины со своим участием, где он главный герой. Он делал бы по другому, более гладко и более правильно. Голос его был бы уверенный и спокойный, и слегка небрежный. Каждый показывал пальцем, и говорил что это он, практически человек со стальными нервами и железобетонными знаниями которые ничем не разрушаемы.
    Судьба штука простая, если просишь то получишь. Борт иностранный и проблема вроде не серьёзная. Но в этом и суть, если проблема не серьёзная то вариантов развития масса, экипаж старается всё досконально изучить и максимально уйти от ненужного риска. Поэтому ситуация развивается в нескольких направлениях, много слов и много решений. Суть проблемы понять ему не составляло труда , он её понял, и помог экипажу. Допустив при этом незначительные ошибки, на них внимания особенно никто не заострял, они действительно были незначительные, а действия в основном были правильными и грамотными. Но перечитав свои слова и действия с бумаги, перечитав ещё раз и затем снова. Нашёл массу более красивых ходов для данной проблемы, и как ему показалось его действия были самыми худшими. Удивило его что «чек листы» в голове не всплывали и взору его ясному не представали как показывают в фильмах и как было когда он читал чужие отчёты, а приходилось отрывать их в голове и в нужный порядок они становились с трудом, траектории в голове проносились с дикой скоростью, еле успел выхватить нужную. Работа у нас простая, но есть моменты. Один из них заключается в том что ситуация не повторяется, никогда не повторяется. Это калейдоскоп, камушки редко ложатся как нам хочется. Поэтому быть полностью подготовленному к ситуации очень тяжело. И геройства почему то перехотелось. Всё вроде правильно сделал, и пальчиком никто не грозил, и экипаж спасибо сказал и за работу поблагодарил. Но от мысли что всё могло пойти по другому становилось немного не по себе. Коллеги по плечу похлопали и сказали одно слово «нормально». Но героем себя не чувствовал, как то не вязалось то что он пережил с тем чего ожидал.
    Геройства и чего то необычного не было, была рутина и была работа. Работа была тяжёлой от постоянного пресса ситуацией. И удержать всё в узде от этого пресса было довольно сложно. Мозг постоянно просчитывал ситуацию на ухудшение и держал в голове текущее положение. Работать в таком состоянии крайне не комфортно и если честно довольно тяжело.
    Геройством и не пахло, а потерять контроль можно было, и он пару раз находился на этом рубеже.
    Вздохнув, почесав макушку, и решил не хрен судьбу испытывать и просить у неё чего то, а то и выпросить можно.

    Добавлено через 2 минуты:

    -24-

    Щедрость.
    Графий зашуршал под колесами, машину пару раз качнуло, ключ зажигания на себя и тишина. Листья жёлтые изредка перемешаны зелёными собратьями которые не хотят умирать и делая деревья особенно красивыми. Небо синее, синее, кажется быть уже не может только на востоке разбавлено солнцем которое потеряло свою летнюю силу и теперь потихоньку подымаясь уменьшает тона небу как бы обращая внимание на себя, мол, взгляни парень это ведь я делаю этот мир и это небо такими как тебе нравится.
    Октябрь, бабье лето, ещё рано. Еду я в маленький городок по своим скромным делам. Образования у меня средне-специальное, а надо высшее. Учусь заочно. Посещаю два раза в год. Что ни будь новое мне дать и привить навряд ли получится, и не потому что я такой умный, а они глупые. Нет. Просто есть моменты, и их можно опустить.
    Остановился я на окраине маленького городка, можно и по другому сказать большого посёлка. Неказистый домик, площадка отсыпанная гравием столики пластиковые под камуфляжной сеткой. Придорожное кафе. Ехал я один, да компакты разбавляли моё одиночество. Потому и времени было ещё более чем достаточно, одиночество в машине перемешанное с роком всегда меня подстегивало к быстрой езде.
    Кофе экспрессо, даже в таком скромном месте эго можно отпить. Девушка заспанная, и немного раздражённая. Взяв деньги выдавила из себя дежурную улыбку, я отблагодарил тем же. Желания сидеть в прокуренном помещении с спёртым воздухом у меня не возникало. И я побрёл на улицу, под камуфляж. Два дальнобоя хлебали борщ, как в такую рань можно его есть не понимаю.
    По тропе шли медленно два человека, шли так как могут идти люди которым некуда спешить. Один немного хромал, второй тащил клетчатую сумку. Подошли поближе, перегар такой что можно с кресла упасть. Помесь самогона, лука и ещё чего то, возраст неопределённый, и одежда такая же.
    - доброе утро.
    Заводить разговор желания нет, и я просто кивнул головой.
    -хрусталь нужен? Бокалы хрустальные, три. Очень дёшево.
    Я отрицательно мотнул головой, и мимикой показал, топаешь не спеша вот и топай не видишь погодой и природой я наслаждаюсь.
    Который хромал так и сделал. Прихватив и сумку которая в клеточку. Второй остался, я поднял глаза.
    Он сказал тихо, без злобы и ненависти как говорит отец сыну.
    - между тобой и мной, один шаг. Просто я сделал этот шаг в другую сторону.
    И развернувшись пошёл догонять товарища, так же не спеша.
    -подожди.
    Достал с бумажника купюру, не особенно крупную но и не мелкую. Я не верю в сказки и точно знаю что он не купит цветы на эти деньги жене если она у него есть и детям своим подарок не купит если они его помнят.
    -возьми.
    -бокалы нужны?
    Я опять отрицательно мотнул головой. Он не отказывался и не расшаркивался. Просто сказал спасибо.
    Зачем я это сделал не знаю, виной скорее всего были его глаза.
    Шуршания гравия сменилось шелестом асфальта, мир был всё так же красив. Осень прекрасна, жаль что на смену идёт зима. Я вздохнул, фотоаппарат забыл дома. Красивый пейзаж, жёлтые деревья и синее небо.

    Добавлено через 3 минуты:

    -25-

    Одна из сложностей это передать мысль словами. Для этого придумали хитрый набор слов. Придуман он с простой целью, что бы лётчик понимал диспетчера и в обратном порядке понимание было. Назвали это дело «фразеология радиообмена». И правила есть, что и как говорить, с какой скоростью звуки издавать и циферки с буковками как произносить. Вроде всё просто. Нарушаем мы это дело ежедневно и можно сказать ежечасно. Не потому что склонность к нарушениям и нет желания изучить досконально. Знают его все и зачёты сдаём, балы выше нужного набираем. Есть нюансы когда нарушение идёт во благо. Данные нарушения приходят с опытом и знаниями. Учится надо всегда, если багаж знаний не пополнять превратишься в кусок камня припавшего пылью который пнут с дороги когда он мешать будет, а так вроде деревцо влагу живительную впитываешь и ростки появляются вокруг. Которые через десяток лет обгонят тебя, старого пенька. Стажировка идёт по плану. Стажёр грамотен, и документы цитирует практически наизусть. Знаний лишних не бывает. Информирует о движении. Информация согласно документа, её много. Дать её нужно обеим бортам, и он выдаёт. Связь ещё не уверенная, пауз много и пробелов в речи. Два борта уже перешли в горизонт. Информация им в данный момент мало интересна. Обеим заходить на посадку и надо снижаться, терять высоту для того что бы плавно вписаться на конечном этапе. Информацию надо давать раньше, пока нет дефицита времени, пока пилот её может адекватно воспринять и проанализировать. В данный момент кроме раздражения она ничего не даст лётчику. Нужно резать информацию, сжимать её надо. Он ещё этому не научен, это прейдёт, позже прейдёт. Потому мы вдвоём воткнуты в один канал. Мы учимся, потихоньку не спеша. Подходя практически к рубежу и затем разбираем .
    -продолжайте снижение шесть тысяч футов из-за движения.
    Нарушение? Возможно. Но это лучше чем нервозность и взаимное непонимание в воздухе. Когда следование линии документа затмевает то ради чего мы работаем. Надо выбирать, всегда надо выбирать и думать что на данном этапе важней. Главное правильно выбрать, и знать суть того что нарушил. В противном случае …..
    Это страшные ошибки. Заплаканные родственники погибших, линии гробов, новостные ленты красной строкой. Это то же наши нарушения и наши ошибки. Это уже не открутишь назад….
    Толстые документы и тонкие журналы, короткие циркуляры и длинные скучные отчёты. Надо читать и запоминать. Надо работать, за это нам деньги платят. Никто из нас не застрахован от страшных ошибок, никто. Нет таких рекомендаций и правил нет, которые позволят это сделать.
    Главное что бы камней в пыли было меньше, они мешают двигаться.

    Добавлено через 2 минуты:

    -26-

    Документы написаны кровью. Это проскальзывает во многих публикациях и лекциях на авиационную тему. Почему кровью? Откуда кровь ? Почему гибнут люди ? Ломаются судьбы, и жизненная линия круто меняет своё направление.
    Иногда задаёшь себе этот вопрос. Ответа нет. Не нахожу я его для себя. Может у других есть, может знают они это, но я не знаю. Мы проходили профотбор, нас стажируют и проверяют. Проверяют всегда, сдаём массу зачётов. Но ошибки есть. Везде по всему миру. Независимо от цвета кожи и вероисповедания. Это серьёзные ошибки, когда диспетчер не контролирует ситуацию она развивается по своему закону. Созданы институты и отделы, публикации на всех языках в специализированных журналах и отчётах, психологи ищут причины. Но они всегда разные эти причины. Могут быть в сложной обстановке, когда судьба к тебе повернулась задом и всё что может быть пройдёт через тебя в этот сгусток времени, и ты останешься с ничем, только тяжесть в душе и раздавленная жизнь. Может произойти в простой обстановке которую любой курсант первокурсник проходит в первые дни работы на тренажёре. Всё это было, было с моими коллегами. Я не осуждаю и не анализирую. Это не корпоративная солидарность. Нет у меня такого права, не наделён я им. Я не знаю почему это с ними произошло. Я точно знаю что были более сложные намного сложнее ситуации их было много и они находили решения. Что произошло в эти роковые минуты и секунды тяжело определить. Возможно причина находится за много часов, а возможно и дней от этого, возможно нет. Потому и суеверны мы.
    Страшно работать ? Думаю об этом во время работы? Пока нет. Если это прейдёт, значит всё. Пора освобождать лыжню, значит выдохся я на этом марше.
    Последний раз редактировалось MIXCD; 14-03-2009, 23:24.
    Вышел новый вариант форума, теперь на CD–RW.

    Комментарий


    • #3
      -27-

      Индивидуальность и индивидуальное мастерство. Довольно сложный вопрос по отношению к нашей работе. Художнику проще, картину он рисует и пейзажем его весь мир любуется. Это его творение и ничьё больше. В уголку и подпись соответствующая имеется. Что это я нарисовал и вы смотрите на моё творение. Можете плюнуть в него можете миллионы заплатить, мне абсолютно всё равно, раз вы смотрите значит вы видите мой результат.
      Каюсь не художник и далеко мне до них, но с фотоаппаратом немного дружу и закаты с рассветами, цветочки с листочками горы с морями снимаю. Могу седеть щёлкая затвором снимая как солнце постепенно окрашивает вершину горы оранжевым цветом. И серая каменная глыба, превращается в красоту необыкновенную. Спустя несколько минут кровавый диск подымается над морем, и через короткий промежуток времени рисует на нём красивую дорожку. Хорошо получился снимок, плохо? Всё от меня зависит. Могу выдержками с диафрагмами играть сколько душа пожелает. Я один, и результат могу оставить могу стереть.
      В работе всё по-другому или почти по другому. Это как бойцы на марш-броске. Главное ритм уловить, почувствовать его. Сжать свой потенциал в рамки работы команды, или обливаясь потом и выбиваясь с последних сил держать этот ритм. Что тяжелей вопрос спорный. Тяжело и профи с большой буквы который может в таком ритме работать много часов и только понимание сути работы сдерживает его от увеличения темпа. И новичку тяжело. Попробуйте на лодке грести вёслами с разной частотой и силой. Результат не заставит себя ждать. Но если ритм соблюдён, если всё идёт как положено то это передаётся всем. Экипажи это чувствуют сразу, чувство работы команды. Когда только рождается мысль делать запрос, а уже получаешь продолжения с земли. И полёт проходит плавно, без рывков и ненужных запросов, с первого выхода на связь с земли со стоянки, как тихая красивая река течёт по своему руслу, движется и при этом отражает в себе окружающий мир как в зеркале.
      Бывает и по другому. Тогда рывки, тогда непонимание и недоверие командам. Переспросы, и нервозность. Нервозность в воздухе и на земле. Ритм потерян, его нет. Ты можешь быть лучшим, но уйдя вперёд, ты один, и если остальные не поняли твоего рывка, это порог на пути движения реки. Зеркало треснуло, слабые водовороты постепенно усиливаются и заканчиваются срывом воды. Ритм сложно выдержать. Очень сложно. Работать надо и на себя и на соседа. Индивидуальность нужно вписывать в общую картину, иногда ломать и строить заново. Иди с оглядкой на тех кто впереди и кто позади. И так по цепи. Это даже не цепь, а сложная схема. Стрелки пересекаются и проходят насквозь сотни километров, а иногда упираются прямо перед собой. Цель этих стрелок оптимальный профиль полёта. Максимально помочь тем кто в небе. Картинка рисуется всеми, штрих за штрихом. Может шедевр получится, а может жалкая пародия.
      Конечный результат зависит от нас.

      Добавлено через 2 минуты:

      -28-

      - Уважаемые дамы и господа говорит командир….
      Голос знакомый, кажется это он. Я давно его не видел мы начинали вместе пришли в один год он пилотом я диспетчером. Всегда улыбался, и всегда оптимистично смотрел на жизнь. Фамилию свою он не назвал, вместо него это сделала бортпроводница когда приветствовала «дам и господ» на борту.
      Авиакомпания не базовая поэтому никого не знаю. Но мысль постоянно вертится, что это он.
      Две девушки тянут «тачку» с соком и минералкой мы сидим по правому борту, удобно два кресла справа и три слева. Мы без ребёнка, нам справа хорошо.
      -можно вас на секундочку. Она нагнулась что бы лучше расслышать вопрос.
      Я назвал фамилию и имя командира. Напряглась, беспокойство пробежало по лицу, потом уловила мой взгляд .
      -от кого привет передать. Голос и интонация наша, не закрашена официальностью. Назвал себя. Кивнув и пошла дальше делать работу. Я не вожу с собой свидетельство и пропусками не трясу на борту. Покушал, потягиваю дешевый растворимый кофе.
      -командир вас ждёт.
      Шторка между салоном и кабиной задёрнута, я захожу за неё. Мальчик смотрит в салон, дверь в кабину открывается.
      Та же улыбка.
      -привет, как отдохнул ?
      Как бут-то вчера расстались. Рукопожатие. Разговор о отдыхе немного за жизнь. Потряхивать стало посильней. Глаза слепит солнце отражённое от облаков которые закрыли землю. Пересекаем море. Кучёвка стремительно развивается, июль раздолье для гроз. У правого колена на локаторе очаги выделенные красным. Левая рука упёрлась в козырёк приборной доски правая накручивает курс для обхода. Я не люблю мешать когда люди работают.
      -счастливо.
      Жму руку ему и второму.
      -удачи, до встречи.
      Господи, ведь только вчера мы были молодыми, до утра спорили о работе.
      Всегда знали что кто есть умней и опытней нас, есть те на кого можно положиться спросить совета в трудную минуту. Мы получали совет и помощь.
      Всё прошло. Теперь не на кого надеяться, решения принимаем сами. И молодёжь смотрит на тебя и спрашивает тебя.
      Это как первые месяцы в училище, вдали от родительского дома. Очередной этап в жизни. Он наступил давно, как то незаметно и сам собой. Немного тоскливо от таких мыслей.
      Усаживаюсь в кресло, слева в соседнем ряду дядька с цепью на шее и под стать цепи часы на руке. Лицо, надо видеть его лицо.
      -мне можно, туда?
      -спроси. И я кивнул в сторону бортпроводника.
      -спрашивал. Сказала нет. Но рано или поздно я попаду туда.
      Я ему поверил. По лицу видно что попадёт.
      Повернулся, форточка открыта. Высунул руку , жест пока до встречи.
      До встречи конечно. Я голос всегда узнаю. Мы ещё вначале нового этапа жизни. Пока ещё в упряжке, и думать о новом этапе пока желания нет.

      Добавлено через 2 минуты:

      -29-

      Жрать хочется именно жрать, и курить сил нет как хочется. Если я не курю то аппетит дикий. Сигарет осталось как раз столько сколько надо до завтрашнего дня. Малый сыт, улыбается и тянет ручки. Ну что, пойдём погуляем. Калясочку в руки малого за руку и на улицу. Чем больше топаешь ножками тем проще, мысли в голову лезут разные мозг занят и время бежит побыстрей. Через час остановка, на лавочку присел, закурил. Хорошо.
      Денег катастрофически не хватает. Их просто нет. Ребёнку на питания и на мелкие расходы. Подработка и торговля вещами даёт копейки в общую казну. Надеяться особо не на кого. Поэтому стиснув зубы живём. Слава богу есть ради кого жить. Вот он в коляске глаза большущие и синие, на мир смотрит. Его мир. Он другой, его мир. Красивый, наполненный красками, для него каждая веточка, и птичка это открытие. Он открывает мир. Говорить ещё не может толком. Только редкие слова внятно, остальное звуки. Я понимаю эти звуки. Как радиообмен понимают только те кому это надо. Так и я понимаю того кто мне дорог. Странно но наш взгляд на мир действительно разный.
      У меня он серый. Несмотря на ясный день, и зелёную листву. В душе постоянная тревога. Ожидания и страх, страх перед неизвестностью. Пульты кажется начали ржаветь. Эфир практически пустой, лишь изредка связь. На полосе в зоне приземления появилась трава. Безысходность убивает, и горизонт покрыт мраком. Мы идём, медленно идём к горизонту, вопрос в том правильно ли мы идём, и что нас ждёт впереди.
      Всё это было. Вроде вчера, и ощущение что не с тобой. Где то далеко, как воспоминания о ночном кошмаре. Сердце колотится глаза бегают, понимаешь всего лишь сон, и спокойно засыпаешь. Может это и был сон, ночной кошмар.
      Я сны не рассказываю. Поэтому и этот ночной кошмар своему сыну не рассказываю. Пусть живёт в своём мире, он всё ещё его открывает.

      -30-

      Отрицательно машет головой. Белый халат, доброе лицо. Опять оторвала глаза от вороха лент и исписанного листа.
      -спортом занимался?
      Проглотив комок, и чужим голосом еле выдавил с себя.
      -лёгкая атлетика КМС, кандидат в мастера спорта.
      Зачем то расшифровал аббревиатуру.
      -пулевая стрельба первый юношеский разряд.
      Всё тем же загробным голосом промычал.
      Спортивное ориентирование я упустил, это для себя. Два три раза в месяц .
      - серьёзно занимался?
      Я занимался серьёзно. Две тренировки в день, на каникулах три. График был составлен самим, с учётом тренировок в спортивной школе. Он плавал, нагрузка должна быть плавающей что бы не выдохнутся. Мне нравился бег, бег на средние и длинные дистанции. Особенно последний рывок который начинается за несколько сот метров до финиша. Когда на пределе. Главное силы рассчитать что бы вписаться, что бы не рухнуть на дорожке.
      Ей ответил кратко.
      -да
      -я так и думала, к сожалению нет. Мы не можем тебя пропустить. Ты здоров но по положению…
      Как сквозь сон слышу про «ножку» про нагрузки которые надо уменьшить..
      Мне всё равно, всё рухнуло. Всё к чему шёл, всё рухнуло в один момент в этом кабинете. Я шёл к своей мечте со второго класса с восьми лет. Всё что можно было перечитать и пересмотреть мною было перечитано. Я мог наизусть выпалить о любом более менее известном пилоте, стопы журналов от «Моделист-Конструктора» до «Авиация и Космонавтика». Я проглатывал это как путник может пить воду с колодца до которого он еле дошёл.
      Отец понимающе кивнул, мама заплакала. Она всегда плачет, и когда хорошо и когда не очень. Я так и не понял радовалась она или огорчилась. О своём будущем, о поступлении я никогда не говорил. Родители догадывались, но надеялись что я изберу другой путь. Когда зимой я пришёл и сказал что подал документы и прошёл предварительно комиссию в военкомате. Мама проплакала весь вечер.
      - пойду на завод, год отработаю на следующий пойду поступать.
      К концу месяца, отец подошёл и спокойно сказал.
      -Собирай документы поедем в одно место, бери всё что есть. Год поучишься, а там посмотрим.
      Маленький провинциальный Украинский городок. Памятник под серебро, большой холл, столы. Все в синих и белых форменных рубахах. Это не то, это не та авиация о которой я мечтал.
      -к сожалению набор у нас на все факультеты закончен. Аттестат можно ваш?
      Я протянул все документы. Аттестат с серебряной медалью. Медицинские документы в толстом пакете.
      -можно на диспетчера в Ригу. С вашим аттестатом без экзаменов, и места ещё есть. Профодбор пройдёте завтра. Ну так как?
      Мне всё равно, хоть на уборщика туалетов.
      -хорошо.
      Мне понравилось то к чему меня привёл случай. Я действительно оказался случайно в этой обойме. После первого посещения тренажёра, после поездки в аэропорт я полюбил свою работу. Вначале робко, как бы сомневаясь в правильности выбора, но потом это стало частью меня. Это как женщина которую мы любим. Мы любим в целом, не зацикливаясь на мелочах и нюансах. Это не описывается словами, для этого не надо громких слов и поцелуев на публике. Это то что дорого тебе, то что ты боишься потерять.
      Диагноз так и не прошёл но и не ухудшился. С таким диагнозом теперь можно летать. Я всё так же скучаю по небу. Когда есть возможность выбираюсь в местный маленький частный аэродром и летаю с инструктором. Да же мечта об истребителях сбылась. На Л29 полетал, спустя двадцать лет.

      Добавлено через 3 минуты:

      -31-

      Долго не выходит на связь. Вертикальная практически отсутствует. Следует на промежуточной высоте. Что то не так, что то случилось. У меня это чувство есть, чувство пятой точки.
      Немного отклонившись назад, спрашиваю соседа.
      -перевёл?
      Кивок головы.
      -зови на своей, я на своей буду звать.
      Снова кивок. Вышел наконец на связь. По голосу вроде нормально всё. Акцент немецкий, смягчает звуки. Даю набор, подтверждает, и затем просьба пониже эшелон.
      Так и есть, что то на этом маленьком красивом самолёте пошло не так. Пока они разбираются.
      Проблема с компьютером. Шасси ушли, но сигнал поступает что они выпущены. Машина ограничивает поступательную. Они ещё ищут причину. Я переспросил, для себя переспросил. Опять скороговоркой обрисовал мне картину в кабине. Всё правильно, всё уловил. Можно работать, работать на результат. Самое страшное в нашей работе это не переспросить и уточнить. Самое страшное это не понять, ещё страшнее понять неправильно. Тогда работа впустую, тогда диспетчер похож на ребёнка который коверкая звуки изображает иностранную речь. Такое бывает, раньше чаще сейчас реже и реже. Но иногда проскакивает. Это недостаток, недостаток знаний. Английский, специальные предметы мы их должны знать. Но иногда не хочется иногда лень учить. Оправдания всегда можно найти, и находят.
      Но отвечать приходится, когда в небе пошло что то не так. Тогда оправданий не найдёшь и жалеть тебя никто не будет.
      Ты сам пришёл, и сам начал работу. Взвалил на себя ношу и медленно её понёс. Если устал, если нет сил, всегда есть возможность отойти и отдохнуть. Просто надо сказать. И кто то другой возьмёт этот груз на себя. Процесс у нас непрерывный, взять сигаретку и с кофейком покуривая обмозговать лучший путь для решения проблемы, и потом выдать это решения не получится. Решения надо выдавать сразу, и отвечать за свои решения. Это особенность, одна из особенностей нашей работы.
      Поэтому иногда голос в эфире на грани, грань эта не в крике или истерике. Это голос надо слышать, это практически предел. Когда мозг просчитывая ситуации начинает давать сбой, то что ты нарисовал в своём небе ломается и искривляется. Тебе надо по новой всё строить. И силы покидают, неуловимо но покидают. Страх потихоньку ползёт, он далеко но его дыхания уже слышно. Вовремя выявлена ошибка, вот она, она на поверхности была, но ты её не заметил. Только сейчас, практически на грани ты выхватил её, успел ещё бы чуть чуть... как ножом полоснуло по сердцу дрожащим голосом исправил, вогнал в поток. Это не недостаток знаний. Это предел, это свалка. Ты не кому не переложишь свой рюкзак. Должен сам дойти, вбить крюк для страховки, ты сейчас один. Встать и подменится это перерезать страховочный канат. Ты выживешь, но такое не прощают. Поэтому до конца, пока ты не почувствуешь что рука напарника крепко держит ситуацию. Тогда можно встать. И единственная мысль, это мысль о тишине. Порезанное сердце иногда чаще забьётся при воспоминаниях о ошибках.
      Мы сами пришли сюда, и воткнув гарнитуры в разъем несём свой груз.

      -32-

      Предел достигнут. Где то далеко в верхах невидимой рукой нас подводили к этому. Народ курит, речей нет, все ждут. Заступающая смена нервничает, страшно. Нам всем страшно, но им вдвойне. Им начинать. Это как прыжок с парашютом твой первый. Если ты первым возле люка и первый раз в своей жизни должен уйти в небо. Первым всегда тяжело, идущим сади проще. Ты уже знаешь чего ожидать.
      -время, пошли. Выдавил из себя РП.
      Они ушли на инструктаж. Медленно побрели в комнату как бы оттягивая начало. То о чём многие говорили, то что многие ждали случилось. Пламенных речей и споров до хрипоты нет. Всё рубеж пройден. Поэтому тишина, надежда что всё пойдёт по другому была у всех. Но пошло так как должно было пойти.
      Смена за пультами, смотрят в экран, эфир пустой. Нет шелеста от кальки, никто не подменяется. Зал чужой и кажется что люди в нём лишние, и от этих мыслей совсем тоскливо становится. Так не должно быть, это как мёртвый город где у человека случайно попавшего в него возникает не чувство близости к соплеменникам, а животный страх пробивает всё тело.
      Старший возле военных, он помогает им. Они взяли нашу работу на себя. Им тяжело они не понимают нашу специфику. Все на пределе. Полковник зашедший в зал был испепелён ненавистными взглядами.
      Странно но ещё пару дней назад всё было по другому. Но ситуация изменилась поэтому мы видим в нём чужого мешающего нам. Это пройдёт, это первая реакция на страх. Всё закончилось, всё вошло в своё русло. Мы прошли и этот этап, этап с простым названием забастовка.

      Добавлено через 3 минуты:

      -33-

      Жара поглотила всё, мир замер, кажется, он застыл в вязком пропитанном смогом воздухе. Раскалённый асфальт дышит смрадом перемешивая свой запах с запахом выхлопных газов автомобилей. Хочется в лес, к маленькой речушке зажатой соснами, просто упасть в прохладу леса окунуть своё тело в него. Скрип сосен, шашлык и холодное красное вино. Это пока мечты, реальность более прозаичная, железобетонный куб прошитый внутри металлическими экранирующими сетками и воздух прогнанный через системы охлаждения и очистки, подогнанный хитроумными программами до нужного уровня. Мы в нём, в аквариуме с искусственным воздухом. У нас нет дня и нет ночи, свет всегда один, свет ламп и свечение мониторов. Толстые бетонные стены и металлические двери с кодовыми замками отделяют нас от мира.
      Это зал, зал РЦ наш второй дом. Мы работаем, матеря жару и просматривая на экранах спутниковые карты понимаем жара на долго. Самолёты как сонные мухи медленно набирают высоту, им тоже тяжело им не хватает прохлады, воздух разбавленный теплом отбирает у машин силы.
      Возврат, в ста километрах западней нашей зоны у борта отказал один из двигателей, один из трёх. Они идут на базу, дома всегда проще даже когда беда. Поэтому домой, к родным стенам, к родному бетону. Мы уже видим их, медленно снижающихся как альпинист осторожно нащупывает выступ в скале так и самолёт идёт к земле. Идёт медленно пока крылья свободно не лягут на плотный слой воздуха поддерживая машину над землёй.
      Они достигли выступа, в шести километрах выше нас, выступа который их держит на двух двигателях в этой жаре.
      Запрос, количество пассажиров, членов экипажа на борту, топлива в часах и тоннах. Это надо, если что пойдёт не так если АСК приступит к работе то это надо знать. Что думают они когда их об этом спрашивают? Какие мысли проносятся в их головах?
      Спрямляем без запроса, прямо на их аэродром.
      Где эта точка, точка соприкосновения двух профессий. Чем мы едины и в чём наши различия? Я не знаю, сложный вопрос. Мы делаем одну работу но она разная. Глупо садить пилота в кресло диспетчера и рассказывать ему сложности и трудности нашего бытия. И диспетчер с трудом увидит чем тяжёл труд пилота.
      Это грань, тонкая грань между небом и землёй, он называется просто, горизонт. Главное понять где ты относительно этого горизонта, в чём суть твоя, и всё пойдёт легко. Главное не поднять себя выше, не переломить то для чего ты создан и чему тебя учили. Распадешься на радугу переломленную через призму атмосферы, хотя луч света создан для другого для света. Мы стараемся пробиваться через атмосферу без преломлений, без красот и распылений. Наше дело конечный результат. Возможно в этом наша суть….

      -34-

      Время перевалило за обед, а жилья я так и не нашёл. Езда по дворам на машине вытянула у меня последние силы, так как асфальт между домами положен с единственной целью что бы в нём были ямы. Жилья нет, и перспектива одна ехать в центр снимать гостиницу. Желания особого нет, так как за всё время обучения на заочном факультете я привык к этому району, помесь деревни и города. Но деваться некуда, зашёл на кафедру уточнить моменты на завтрашний день и мимоходом пожаловался девочкам на свою жизнь.
      Дверь открылась, высокая пожилая женщина, короткая стрижка аккуратно одета. Поздоровавшись, прошёл в квартиру.
      -мне девочки звонили. Вы всего на два дня? Спросила она меня.
      Я кивнул в ответ, и уже пожалел что согласился на этот вариант. Жить с чужими людьми я не люблю, вздохнув ещё раз начал разуваться.
      Квартира большая, четыре комнаты. В одной из них жил курсантик, мне выделили комнату напротив него.
      Уточнив нюансы по проживанию и получив ключ, записав её телефон пошёл на встречу с другом. Первый день всегда начинался в кафе где официантки ходят в лётной форме, стены и потолок напоминают штурманскую, а музыка дополняет беседу.
      Кафе уютное и домашнее, среди сосен на окраине авиагородка.
      Но как всегда оказалось мало, хотелось достичь того состояния когда засыпаешь едва коснувшись подушки и утро приходит неожиданно быстро.
      Коньяк и лимон, звонок хозяйке квартиры и мы с товарищем уже на кухне.
      Она зашла тихо, и как то извиняющее попросила
      -можно я с вами посижу?
      Через пять минут мы услышали.
      -он так же с другом любил седеть, они называли это «полёты».
      -извините, а кто он, почему любил?
      Говорила быстро и нескладно, путая термины и понятия. Мне казалось что она боится что её остановят. Мы слушали, слушали долго, не смея прервать монолог этой женщины. Я понял почему в шкафу висит лётная куртка, и вспомнил циркуляр о катастрофе грузового «Ана» далеко на востоке.
      Она была женой командира.
      Перестала говорить неожиданно, как неожиданно заканчивается летний ливень. Глаза влажные, и грусть в этих глазах. Ещё раз извинившись тихо ушла спать. За всё время рассказа я не услышал слово любовь или любимый. Он для неё был больше чем муж, это была её вторая половина и спустя почти десять лет она не может смирится с потерей части себя.
      Хмель отошёл от головы, курю на балконе уже давно ночь. Кто я? И что ждёт меня завтра? Чего я достиг и чего достигну? Вспомнит ли кто меня как вспомнили этого пилота?

      Добавлено через 3 минуты:

      -35-

      С характерным хрустом открылась бутылка. Тягучая, маслянистая жидкость наполняет рюмки. Водка охлаждена до неимоверного состояния когда вязкость её сравнимая с вязкостью подсолнечного масла. Рюмки покрываются лёгкой изморозью. Не надо боятся пить водку в таком состоянии, простыть вероятности нет.
      -За нас.
      -Давай за нас.
      Мы пьём за себя, нам нечего стеснятся и не перед кем заискивать мы сами. Заходящее солнце режет громадную реку пополам, разрезая отражённые деревни и рощи своей дорожкой. Тишина давит на уши, мы далеко от шумного города, мы одни. Шашлык окутывает нас неимоверным запахом, это первая это старт на много часов вперёд. Один из нас вступает в наши ряды, это первый допуск он входит в поток который донесёт его к цели или разобьёт о скалы. Мы все в этом потоке, мы все верим в нашу цель и хотим достигнуть её. Но мы не знаем что есть цель. Мы фанаты, практически все фанаты своего дела.
      Желающие стать на это путь должны помнить, миллионерами и счастливыми обладателями островов в океанах они не станут. Но идут идут в наш монастырь ребята, и это радует.
      Нет волевых подбородков, и решимости нет во взглядах.
      На замасленной салфетке ручкой рисуют воздушную обстановку, до хрипоты в голосе доказывает свою правоту.
      Полетели. Спор накаляется, каждый считает своим долгом внести свой взгляд на проблему. Салфетка истерзанная гелиевой ручкой летит в урну.
      -наливай.
      -давай, по чуть чуть.
      Хорошо. Сигарета, дым перемешанный с дыханием водки. Разговор переключается с женщин на работу и обратно.
      Мы не чем не отличаемся от Вас, мы так же любим и разводимся. Спиваемся и делаем подлости. Но наверное меньше и проще это делаем.
      Деньги, большие деньги мы одалживаем без расписок, мы верим на слово друг другу. Верим всегда. Кто нас обманывает уходит. Мы не прощаем обман.

      -36-

      Таблица электронных стрипов оживилась и прибавила ещё два борта на прилёт, ситуация вырисовывалась интересной.
      - надо «эФДиОшникам» помочь, ветераны.
      Я сказал это будничным и ленивым голосом, даже зевнуть хотел но потом передумал. Стажёр повернул голову, лицо совсем ребёнка он худощавый и невысокого роста. Лет 17 дашь не больше, ему не намного и больше недавно двадцать один стукнуло.
      -если что зови я рядом.
      Глаза его округлились, молча сглотнул слюну и так же молча кивнул.
      Он мне нравится. Перед стажировкой я прочитал его личное дело, парень с маленькой деревеньки папа и мама от сохи. Немного стеснительный, простенькие дешёвые джинсы, часы недорогие. С первой зарплаты стажёра он купил себе мобильный. Радовался как ребёнок.
      Но знания устойчивые и характер железный. Если пробился с первого захода на диспетчера без блата, значит не случайно в наших рядах. Он никогда не говорит «меня этому не учили» всегда говорит «я не знаю», а это достаточно характеризует человека.
      Снимаю гарнитуру, толчок ногами и кресло отъехало от пульта. Фраза о помощи была предлогом, надо посмотреть как он сам отработает как реагировать будет на изменяемую обстановку. Когда инструктор рядом всегда легче дышится, всегда в мозгу мысль проскакивает если что не так поможет.
      Посмотрим, на что ты способен один.
      -ХХХ четыреста двадцать два захват курсового.
      - ХХХ четыреста двадцать два работайте «Вышка» сто…., досвиданья.
      -«браво чарли эко» скорость двести двадцать узлов, номер два на посадку.
      -аэрочартер девяносто три двадцать снижайтесь и следуйте четыре тысячи футов из-за движения.
      -четыре тысячи снижаемся, ТИКАС на борту.
      Шутники мать, вашу. Мальца может и кондрашка хватить при слове ТИКАС.
      Моя задница ёрзает по креслу, в четырёх метрах за его спиной. На месте РП. Голос выдаёт его, пока нет уверенности иногда запинается, но спасибо экипажам наверное понимают что мы учимся. Учится и учить тяжело. Главное в этом деле палку не перегнуть, авторитетом и опытом своим не давить. Дать парню самому раскрыться. Мой клон мне не нужен, он должен свой почерк выработать свой стиль работы. Потому и ёрзаю на кресле, за его спиной.
      -нам бы покурить. Говорю РП. Он скалит зубы и понимающе кивает.
      Плюхаюсь в кресло, гарнитуру на голову поправляю микрофон.
      Смотрю на него. Пульс наверное за сто двадцать, сердечко кровь по венам гонит. Щёки красные. Это ничего, это нормально.
      -отдохнёте?
      -да, покурим. Рассказывай.
      Стажёр быстро говорит, тычет пальцем в экран поясняя кто куда летит и кто где работает. Говорит много. Это плохо рисовать обстановку надо быстро и грамотно с минимум слов, исправим и это.
      Сменщик бросает кратко.
      -понятно, вставай.
      «Логаут» и мы сняли с себя контроль.
      Сентябрьское солнце пробивается сквозь кучёвку, он смешно щурится. После нашего бункера глазам тяжело.
      -ну как я? Смущённо спрашивает меня.
      - в смысле? Я с «эФДиОшниками» парился, пару планов не прошло, ветераны.
      Не моргнув глазом соврал ему.
      -так что там было, рассказывай.
      Через пять минут его руки превратились в два самолёта. Говорит в захлёб, лицо опять порозовело.
      Ещё один присел на работу. Это парень крепкий наркотик, с него тяжело соскочить. Да и не стоит наверное.
      -может ещё по одной?
      Достаёт из пачки сигарету.
      -давай, время есть.

      Добавлено через 4 минуты:

      -37-

      Лето, жара ломает. Ночная смена встречает прохладой. Воздух пережованый системой кондиционирования охлаждает единый зал. Похоже на легкий удар , удар приятной прохлады. Как во сне после глубокого перепоя снятся светлые сны о добрых словах любящей жены, и запотевшей бутылке минеральной воды.
      Реальность прозаична, как прозаично пробуждение после застолья. Нехотя как бы стесняясь локатор рисует засветы. Это наша участь на ближайшие десять часов. Фронт тёплый, его самое поганое свойство обострятся ночью, глубокой ночью.
      Я его вижу. Мне не надо длинных метеоконсультаций, и рассказов, я чувствую как эти отдельные пятнышки на жёлтом мониторе соединятся в уродливого червяка разрывающие зону на две половины.
      Реальность не зависит от моих чувств, и моих пожеланий. Инструктаж краток, и выводы его кратки. Заступаем. Поток , основной поток идёт с севера на юг. Бывшие пилоты ВТА садятся на аэродромы бывшего вероятного противника.
      Поток монотонный, медленно один за одним уходят на юг, как раньше уходили с баз на заданье. Каждый отмечается проходом над нашим аэродромом. Характерный гул винтов и пропадание метки на локаторе. Воронка. Фронт не теряет времени, которое выделено матушкой природой. Как и подобает человеку который осознаёт что скоро покинет этот мир , его силы удваиваются, и желание показать себя удваивается. Борты медленно смещаются на восток. Совсем немного, что бы пройти по кромке фронта. Мы им не мешаем, у нас длинная ночь ,и нас ждёт встреча с ними на обратном пути.
      Противный писк междугородней связи отрывает от мыслей. Карандаш кроша грифель наносит данные на кальку.
      Они идут с запада, маленький самолёт которому надо пробиться на восток.
      Глаза слипаются. Сон переламывает всё. Сознание уходит в сон. Это не контролируемое состояние. Ты вроде всё слышишь и понимаешь. Вот оно рядом. Локатор, график тангента. Но разрывая перепонки доносится связь. Звук как звук будильника. Просыпаться нет желания. Хочется что бы и это был сон. Но связь ломает сон. Вот они зажатые в тесный кокпит. Красный свет ломая изгибы подсвечивает их лица
      Они выдёргивают тебя из объятий, заставляя взглянуть на локатор.
      Сон уходит. Возможно он рядом, но он ушёл. Мне ещё трудно контролировать моё сознание
      «…. Контроль отказ бортового.» голос тихий и спокойний. Странно почему в самых сложных условиях они говорят тихо и спокойно. Это бесит, бесит в данной ситуации. Только на юг, только ломая все трассы. Мозг вырывается со сна оставляя его вдалеке. Главное люди, люди зажатые в тесный кокпит дюраля.
      «… восемьсот восемнадцать вправо курс два ноль ноль до команды»
      Вывести их из под удара. Потом посмотрим. На запасной уйдут или аэродром назначения.
      Медленно, как бы нехотя как кот потягивающийся они уходят на юг. Всего сто километров на юг, и далее чистое небо. Десять минут, меньше новостных лент за последний час.
      Они ушли на восток, уходя привычное « Спасибо за работу».
      Сна нет давно. Основной поток с севера. Но вспоминаю ребят с запада. Странно, но мы не виделись до этого, и наверняка не увидимся после этого.
      Одна из особенностей нашей работы. Единение через связь, не видя друг друга но понимая друг друга.

      -38-

      Тучи чёрные. Их цвет и форма необыкновенна как будто хлопья воздушной ваты обдали чёрной краской и разбросали на неестественно синем полотне . Солнце упало за ровною полосу облаков его сил уже не хватает на землю, только на небо и осталось. И небо благодарит, такая красота редкость. Тёмная синева и угольные тучи.
      Дым от сигареты подымается вдоль наклонного стекла вышки, я смотрю на запад. Там всего в двухстах километрах от нас дождь перемешанный снегом покрывает землю. Несмотря на декабрь земля ещё не тронута снегом, возможно сегодня он будет первым.
      Третий день работы за РП, самостоятельной работы и первый раз. Я не штатный РП, мой РП ушёл в отпуск и вот я на его месте ровно на один месяц в двадцать семь это неплохо, наверное неплохо. Три дня слишком мало что бы понять.
      Подняв глаза вверх, рваные облака ускорили свой бег по небу подгоняемые западным ветром, горизонт приподнялся, точнее тёмная масса разлитая вдоль горизонта слилась в один цвет и подняли границу между небом и землёй. Снег мы увидим, и очень скоро увидим его.
      -…. на посадочном пятьсот .
      Воздух чистый, нет в нём примесей, пока нет и хорошо видно проблесковые красные огни на прямой. Кажется что огни не движутся застыли в небе и только яркость их усиливается.
      -…посаадка.
      Доклад с растяжкой, с удовольствием доклад звучит в эфире. Так всегда бывает когда возвращаемся домой. В дом где нас ждут, где ещё живы родители и растёт дерево посаженое тобой где хранят твои школьные дневники и пожелтевшие фотографии.
      -….освободили полосу.
      -…работайте руление сто…
      -удачной смены.
      Ветер бьёт в стекло, воздух может быть плотным, даже через толстые стёкла мы ощущаем его силу. Эту силу видно, фонарь вырвавший кусок пространства у ночи. Плотные сгустки воды перемешанные с снежными хлопьями и вой в растяжках антенн. Зима пришла, пришла как ей хотелось. Без лопатого снега и лёгкого мороза. Всё слилось в единый монолит. Кажется погода показывает всё что у неё есть.
      Работать ещё долго и решение вместо меня принимать некому. Страха особого нет, но какая то тоска закралась в душу.
      -Что там с ветерком ?
      Стартёр ответил. Это хорошо, хорошо что по полосе. Даже такой силы по полосе не так страшен. Весь вопрос сколько продержимся по сцеплению, насколько быстро полоса станет непригодной для работы. Опыта у меня практически ноль, и под лопаткой неприятно закололо.
      -записывайте состояние полосы.
      Голос аэродромного мастера бодрый. Это уже новая смена, они меняются раньше нас.
      -давайте.
      Он начал читать.
      -полоса покрыта……
      Тирада длинная. Пока можно работать но через полчаса надо самому выезжать, температура падает быстро.
      Бетон широк, размер полосы ощущаешь когда стоишь на ней ногами. Ветер срывает капюшон «Аляски» , огни полосы теряются в смеси воды и снега . Тёплый прогретый дневным воздухом бетон ещё борется с снегом, но земля уже отступает местами виден снег. Аэродромный мастер вышел с машины, в свете фар только его силуэт.
      -полтора часа максимум два, если не закроемся, полосу заморозим.
      В голосе нет недавней бодрости, им работать всю ночь и работы будет много.
      -спасибо. Жму ему руку.
      Ждём разрешение на пересечение полосы. Двигатель заглушен водителем, сухие щелчки проблескового маяка на крыше. Гул нарастает, даже сквозь такой ветер слышен нарастающий звук заходящего самолёта. Это другой звук он отличается от звука на земле. Смесь двигателей и воздуха толкаемого впереди себя шестидесяти тонной машиной.
      -посаадка.
      -освобождение вправо по…. Как условие торможения?
      -нормально, вправо по …освобождаем. Спасибо.
      Щелчок тумблера магнитофона, красная лампа подтвердила что он включён.
      -разбор после второй доклад по объектах, слушаем «руление»…
      Всё, закончилось. Не обязательно первый день самый тяжёлый. Уснуть не мог долго. Кухня, открыв бутылку водки. Стакан лень искать уже давно за полночь, чашка для чая под рукой. Водка не обожгла. Уличный фонарь освещает белую землю. В окне отражается огонёк сигареты.
      Немного начало отпускать, захмелевший мозг начал уходить от работы и усталость покрывает тело тёплым одеялом.

      Добавлено через 3 минуты:

      -39-

      Очень близкому человеку опять стало плохо. Это страшно, когда ты понимаешь что ты встал на ступеньку с которой не на кого переложить ответственность. Ты один. И те на кого ты опирался всю свою жизнь сейчас смотрят на тебя. Страшно? Очень страшно. Очередной этап, этап в моей жизни. Его надо пройти. Как бы не хотелось как бы страшно и больно не было, но надо. Это то от чего уклонится не получится, это рок, рок который мы взваливаем на наши плечи и через короткое время всего через десяток лет взвалим на плечи наших детей. . И я услышал слова
      -если что похорони возле дедушки и бабушки, брата .
      Родина, деревенька маленькая, скажу больше, хуторок где нет водопровода, где нет газа. Босоногим пацаном проводил время.
      Детство. Бычки в реке и персики в колхозных садах, печеная картошка в костре, задранная голова вверх когда самолёты в небе рисовали инверсионный след.
      Страшно, а возможно и правильно. Не знаю. Но на родину я попадаю раз в год на поминальный день. Джипы «каены» и раздолбаные «москвичи», дорогие костюмы и дешёвый ширпотреб с базара. Ороговевшие пальцы тракториста который на могиле сына молча пьёт вонючий самогон не морщась, и в душу которого никто не лезет кроме господа бога. И ухоженные руки дамы, которая рыдает на взрыд над могилой мамы.
      Всё это мы, мы вышедшие за ворота кладбища где лежит наша история.
      Звёзды на могилах дедов которые отдали жизнь во Вторую, и мальчиков которых в цынке привезли с Афгана, наши бабушки и уже матеря которые дали нам жизнь, с православными крестами на памятниках.
      И молча курим, курим покинув предел мёртвых, смотря на жизнь. Жизнь разбавленная весенними ветрами которые жмут к земле первые цветы, рекой бегущей внизу и цветущими садами. Цвет необыкновенный, как первый раз из в года в год они цветут давая надежду на весь год. И у каждого в глазах река с «бычками» и ворованными персиками в колхозных садах.
      Потом обратно в мегаполисы с «факами» и матами по отношению к друг другу. И в конце, дорожки посыпанные жёлтым песком к могилам уже с нашими крестами на памятниках, и пластиковыми стаканами на холмиках земли. Молчаливыми детьми и внуками курящими на склоне реки.
      Главное что бы не забыли.

      -40-

      Четыре человека, четыре парня, глаза смотрят на меня. У каждого свой взгляд у одного лёгкий испуг у другого настороженность. Их детство закончилось, началась жизнь где дальнейший жизненный путь будет зависть от них самих, и от того кто сверху над всеми нами.
      С чего начать? Переломить через колено и показать их полную несостоятельность как специалистов, унизить и растоптать? Подчинить своей воле, и заставить выполнять и тупо следовать моему плану? Это лёгкий путь, некоторые пользуются этим путём. Это ведёт к череде ошибок, озлобленности и ненависти стажёра и одновременно звериной преданности. Я не нахожу наслаждения в унижении. Поэтому иду своим путём это также простой путь, путь который даёт контакт и даёт конечный результат.
      Результат всегда один, это научить работать. Никогда не заставлять любить работу, если это его он сам её полюбит, если нет, значит не судьба. Знак равенства ставить нельзя между любовью к работе и спецом, это глупо. Холодный расчёт и трезвый ум иногда дают более высокий результат чем собачье облизывание своего рабочего места.
      По этому, результат. Мы на него работаем, в душу не лезем и нутро наизнанку не выворачиваем. Очень осторожно прощупываем слабые места, и делаем пометки. Примеры с личного опыта, и сухость документов. Главное дистанция, если слишком близко подпустил потеряешь контроль, если оттолкнул от себя, потерял нить это ещё хуже. Идём по коридору от стенки к стенке, к светлому проёму в конце.
      Если есть навык, если преодолеешь свою гордость, если наступишь на глотку своему опыту, и возрасту результат будет ошеломляющий.
      Ругань, и беседы за чашкой кофе, сухой противный скрип маркера по доске и исписанные листы бумаги, вспотевшая гарнитура и разбросанные на столе схемы и карты, всё это выльется в короткое спасибо. И каждый раз встречая тебя он будет тянуть губы в улыбке, протягивать огонь к сигарете и щурясь от солнца рассказывать о своей жизни.
      Это то ради чего мы живём, оставляя за собой след. По этому начинаем, через полгода мы выйдем на прямую, на конечный участок, самостоятельный допуск. Первый в его жизни. Пока испуганное лицо, но это пройдёт мы работаем в одной связке, своих не бросаем, мы пройдём этот участок перемешивая работу и взаимоотношения в коллективе. Но это мы им говорим в конце, после сдачи зачётов. Пока работа, немного тяжёлая но приносящая наслаждение. Мне повезло меня никто не заставлял любить свою работу, я сам полюбил её. Ему повезёт также, я в это верю.

      Добавлено через 2 минуты:

      -41-

      Полное или частичное равнодушие к происходящему, когда грань с пофигизмом и желанием выматериться идут рядом друг с другом. Умные психологи называют это нервным срывом, возможно они правы.. Швырнуть карандаш в монитор, или рубануть кулаком по пульту. Это бывает, иногда бывает. Когда усталость переполняет край и проблемы возникают с тех сторон откуда их меньше всего ждёшь. Это состояние возникает незаметно, как сон в ночную смену. Вот только секунду назад ты вёл связь и делал отсечку на графике, и вдруг громкий как будильник голос доносящийся из далека выводит тебя из сна. Ты даже не заметил как сон окутал тебя своим тёплым и мягким покрывалом. Реальность всегда суровей и печальней, всего пять минут отключки. Голова тяжёлая наполненная свинцом, тело липкое и противное, язык чужой и голос чужой, заплетающиеся звуки. Иногда это слышно в эфире. Я не святой, было такое и у меня. Так и наша работа. Срывы и желание всё бросить возникают иногда вначале карьеры. Тебе кажется что всё ты знаешь, а зачастую так и бывает. До дыр зачитанные документы разложены по полочкам в твоём мозге. Вызубренная фразеология. Прокручиваешь в уме ситуации, всё получается, всё идёт нормально. Но жизнь вносит свои коррективы, жизнь не идёт по рельсам. И путаются слова, зазубренные эшелоны не ложатся в правильном порядке, слова опережают мысль. И ты чувствуешь всю свою беспомощность, инструктор поправляет и делает замечания. Всё просто, всё понятно. Но в следующую смену тебя подстерегает очередной капкан, и снова там где ты меньше всего ожидал. Эта череда ошибок имеет простое объяснение-отсутствие опыта. Но от этого не легче. Кто тебе скажет, отсутствие опыта это или невозможность работать диспетчером и ты стал на ложный путь, выбрал не своё направление, ошибся в жизненном пространстве и надо начинать всё сначала.
      Редко кто это говорит. Это когда совсем плохо, когда инструктор ломая шариковые ручки пишет характеристику. Поднять глаза тяжело и выдержать взгляд стажёра ещё сложней. Полгода в одной упряжке, и всё, короткая фраза-«не целесообразно». Выдави из себя эти слова, произнеси в глаза человеку. Кто это не прошёл тому тяжело понять, понять простую истину что ты разрушил всё к чему человек стремился и чего ожидал. Сказать это тому кто стоит перед тобой. Это не самое страшное в этой жизни, но никому не пожелаю это пережить. Проще со стороны, проще дать совет. Мы всегда проще смотрим на ошибки других, пока не попадаем в одну обойму. Обойму ответственности и принятия решений, желающих стать на твою сторону нет. Даже среди тех с кем ты был близок, кто тебя поддерживал. Это тонкая грань, желающих балансировать на лезвии мало, к сожалению мало. Проще в общем, не о чем. У нас так не получается. Нам приходится встречаться взглядом с тем, с кем ты делил, и он делился с тобой своей радостью и болью. Он надеялся на тебя и верил тебе, как надеется и преданно смотрит пёс в ствол винтовки в руках хозяина. Только слёзы по шерсти выдают его состояние. Короткий, сухой щелчок и всё. Всё кончено. Бутылка коньяка и пепельница переполненная окурками, ты сам выбрал этот путь, тебя никто не тянул на эту тропу. Поэтому мы не скулим. На износ, до конца, только не видеть этих глаз. Лучше стакан с коротким тостом «за нас», и застенчивая улыбка стажёра который перешагнул рубеж. Работая на износ мы не скулим, и страховки нет. Главное не ошибиться, не переломать жизненный путь, грех на свою душу не взять. Дорога двух сторонняя, пожалеешь, поставишь под удар тех кто зажаты в кокпит, перегнёшь и лопнет жизнь человека как лук с тугой тетевой в неумелых руках.
      Я не знаю точно где эта грань, грань между разрывом тетивы и полётом стрелы. Верю что пока не ошибаюсь, хочу в это верить.

      -42-

      Любим ли мы свою работу? Конечно же, да. Но продвигая и превознося её над всем остальным мы делаем ошибку. Выпячивание своей значимости и незаменимости, превосходства и презрительного отношения к другим хоронит нас как профессионалов. Если стал на этот путь, всё это край, значит ничего кроме словоблудия ты дать уже не можешь. Частые споры, этому подтверждения. Хирург распинающий скальпелем кожу и обнажающий бьющее сердце, бледное лицо человека который живёт только благодаря анестезиологу, кислородной маске которая вентилирует лёгкие и человеку с скальпелем. И так три раза в день. За мизерную зарплату и унижение перед больным и его родственниками ради взятки. Смог ли я бы так? Прошёл бы этот путь? Не знаю, я не знаю смог бы я открутить баранку восемнадцать часов в день с двадцатью тонами груза за спиной по раздолбаной и скользкой дороге. Я дорожу тем что имею, возможно это смешно, возможно глупо. Но я умею в этой жизни делать одно дело хорошо, это дело называется простыми словами управление воздушным движением.
      Я вбит в эту обойму достаточно давно, мне пришлось повидать всякое, и доведётся увидеть. Но самое страшное в нашей работе это невозможность выйти за рамки своего стереотипа что ты незаменим, что единственный мессия это ты, ты сидящий за монитором. Если ты работаешь на самого себя, если единственное желание швырнуть гарнитуру в монитор и презрительно кривя губы отозваться о тех ради которых ты работаешь. Ты труп, труп который медленно разлагается, и своим противным сладковатым запахом заполняешь все щели, от этого запаха спасение одно сменить помещение или выбросить гниющий труп. Мы редко делаем и первое и второе, боязнь переступить порог и сделать вывод губит нас, искание врага на стороне облегчает принятие решений . Поэтому противный запах часто заменяет нам чистый воздух, и мы теряем грань между реальностью и придуманным нами миром. Наш мир отточен и кристально чист. Только это не реальный мир. Это мир переломленный через извращённое сознание своей значимости, непогрешимости и превосходства. Это то что нас убивает, убивает наповал без возможности вернутся в реальную жизнь. Оправдание можно найти всегда, от несостоятельности грамотно векторить использую метеокарты ветра, до не знания принципов навигации. Мы превращаем себя в радиопопугаев, прямонацелено не стесняясь осуждения не скрывая своей безграмотности и дури, выставляя себя на посмешище всему миру . Зацикливаясь на документах которые никто не читает и которые не имеют практического применения. Это мы прикрывающиеся прокурорами и прокуратурами, провонявшиеся и покрывшиеся плесенью опыта. Опытом который кроме раздражения ничего не несёт в эфир, исписанные талмуды с слипшимися страницами. Так бывает, к сожалению бывает.
      Это самое противное, мерзкое как слизь от прикосновения с которой начинается рвотный рефлекс. Иногда хочется сорвать гарнитуру плюнуть на всё и уйти, подстроится и стать как все. Так проще, искать выхода не надо, я только исполнитель, просто сидеть и ждать. Матеря всех налево и направо, заискивающе улыбаться при встрече и за спиной опять крыть матом. К сожалению , бывает и так.
      Но просыпаясь утром, плюёшь на всё это, надо свой путь прокладывать. Чтобы не стыдно было глаза поднять и посмотреть назад. Без заискиваний и преклонений, ненависти и хамства, просто посмотреть на свой путь и оставленный след. Может те, кто за нами идут, смогут так как надо. Может им мы вложим то что говорим сами и не можем выполнить.
      Щелчок связи и в правом ухе
      -…Радар добрый день, по схеме …пять альфа набираем четыре тысячи футов.
      Всё, всё обрезало, я на своей волне я воткнут разъемом в свой мир. Здесь всё просто, я могу практически всё, молоденький стажёр от страха забывает нажать кнопку связи и быстро тараторит
      -……….на локаторе наблюдаю продолжайте набор эшелона один три ноль.
      Это не самое страшное, это мы исправим. Мы пока связаны одной пуповиной с небом.
      Ребята всех с праздником наступающим, главное здоровья, а остального мы достигнем.
      Последний раз редактировалось MIXCD; 14-03-2009, 23:50.
      Вышел новый вариант форума, теперь на CD–RW.

      Комментарий


      • #4
        В Риге во времена СССР было три учебных заведения, готовивших кадры для авиации.
        РАУС - среднее училище ГА.
        РККИГА - институт ГА.
        РВВАИУ - высшее военное авиационное инженерное училище.
        Судя по тексту автор заканчивал последнее.
        Однако в РВВАИУ диспетчеров не готовили. Курсанты там учились на факультетах:
        - самолет и двигатель
        - авиационное оборудование
        - вооружение.
        Как автор попал в диспетчеры на военном аэродроме не совсем понятно.

        Комментарий


        • #5
          Я думаю, что военные попали к ГА при условии их необходимости.
          Или стажировка, ведь военные кафедры тогда существовали.
          Вышел новый вариант форума, теперь на CD–RW.

          Комментарий


          • #6
            Сообщение от MIXCD Посмотреть сообщение
            Ты знаешь что такое АСБ? Нет. Я сейчас попытаюсь объяснить. Полк МиГ25, тридцать с хвостиком машин, полёты пять дней в неделю по две смены в день. За смену 40-50 взлётов посадок, плюс наших за смену 100-120. Одна полоса, лента бетона. Разные частоты. Сказать что тяжело это ничего не сказать, это Ад.
            Боец к проводу в потолке привинчивает микрофон, этот «член» будет писать всё о чём мы говорим у нас пишут всё от связи «земля-воздух» до телефонов. Есть «закрытые» микрофоны которые пишут окружающий трёп. У этого таже миссия, только он открытый. Очень даже открытый, вон под потолком болтается действительно на член смахивает, и пофиг ему что писать мои согласования с товарищем подполковником или анекдот расказаный комполка который поднялся на «старт».
            Пока мы работаем одни. Есть напряг но вроде всё спокойно. «Соседи» готовятся…..
            На военном аэродроме СТАРТ расположен на большом удалении от КДП.
            Задача стартового наряда - осматривать самолет перд взлетом на предмет течи спецжидкостей, работоспособности рулей и т.п.
            Обычно это маленькое здание у торцевой рулежки за исполнительным. Во времена, описываемые автором никаких "скрытых" микрофонов там не было и быть не могло. Радиооборудование было представлено в лучшем случае селектором и радиостанцией типа "Ромашка". Поэтому создается впечатление, чо автор смешал в кучу известные ему байки

            Кстати в полку МиГ-25 не могли быть полеты пять дней в неделю по две смены. Обычно 2-4 смены в неделю, не считая боевого дежурства.
            Последний раз редактировалось Dr_AVI; 15-03-2009, 10:39.

            Комментарий


            • #7
              Не берусь утверждать...
              Но, запись переговоров была всегда. Летали ли 25 5 раз в неделю? а кто его знает. Это было территориально где-то на Украине.
              Дисп, человек реальный, поэтому байки тут в ряд ли. Тем более многие коллеги его знают, комментируют каждую запись и не один из них не сказал - "байки всё это".
              Кстати, а вы имеете реальное отношение к их деятельности - СУВД, полетам? Есть вопросик по полетам.

              Сообщение от Dr_AVI Посмотреть сообщение
              На военном аэродроме СТАРТ расположен на большом удалении от КДП.
              В смысле? Сам СТАРТ или Дисп.СТАРТА?
              Последний раз редактировалось MIXCD; 15-03-2009, 13:57.
              Вышел новый вариант форума, теперь на CD–RW.

              Комментарий


              • #8
                Сообщение от MIXCD Посмотреть сообщение
                Не берусь утверждать...
                Кстати, а вы имеете реальное отношение к их деятельности - СУВД, полетам? Есть вопросик по полетам.



                В смысле? Сам СТАРТ или Дисп.СТАРТА?
                Я имею отношение к инженерно-авиационной службе.
                СТАРТ или стартовый осмотр - это как раз моя епархия.
                В гражданской и в военной авиации по разному осуществляется руководство полетами и существует несколько различающаяся терминология.
                Военный диспетчер ( в терминологии ГА - диспетчер аэродромного диспетчерского пункта) вообще не имеет отношения к руководству полетами. Он выписывает разрешение на вылет экипажу и доводит это разрешение до СУВД.

                Непосредственно дает команды пилотам Руководитель полетов и его подчиненные - руководители дальней и ближней зонами посадки ( в теминологии ГА эту работу выполняют диспетчер руления, диспетчер старта и (или) посадки, диспетчер круга, хотя на некоторых аэродромах это один человек).

                Руководство полетом по трассам осуществляет единый для военных и гражданских центр управления воздушным движением. Вне трасс управление осуществляет дополнительный военный центр.

                В ГА нет СТАРТА в терминологии военных. Там осмотр выполняется только на стоянке перед выруливанием, после чего экипаж попадает в распоряжение диспетчера руления (зоны руления), который руководит его действиями до выруливания на полосу.

                Еще раз повторюсь: в военной авиации СТАРТ это 3-4 специалиста инженерно-авиационной службы, которые непосредственно осматривают самолетом перед предварительным стартом. Работают они на свежем воздухе, а домик используют только для защиты от атморсферных воздействий и восстановления работоспособности. Смысла вести там запись разговоров никакого нет.

                Что же касается интенсивности полетов, то ни в СССР, ни в РФ 10 смен в неделю строевой полк не летал. При советских, а тем более существующих штатах - это физически невозможно.

                Я не стану утверждать, что автор рассказа не работал в систиме управления воздушным движением. Но в нем очень много противоречий, которые бросаются в глаза.

                Комментарий


                • #9
                  согласен с предидущим оратором
                  ЛЕТАЙТЕ!

                  Комментарий

                  Обработка...
                  X